рядом с его фотографией.
– Итак? – поторопил его прокурор.
Хотя Гамаш согласился со стратегией спешки, но по своему многолетнему опыту дачи показаний в этом высоком суде он знал, что ни в коем случае нельзя из-за спешки оставлять вопросы без ответа. Оставлять лазейки для защиты, которые она попытается расширить и через которые виновный сможет уйти от наказания.
И теперь Арман Гамаш должен был проявить чудеса ловкости и проворства, подобно канатоходцу, выступающему под куполом цирка.
К тому же были кое-какие обстоятельства, которых не знал даже прокурор. И не должен был знать.
– Инспектор Бовуар всю субботу исследовал историю сборщика долгов во фраке. Когда он счел, что собрал достаточно информации, он приехал в Три Сосны.
– Но зачем ехать? Почему нельзя сообщить по телефону или отправить по электронной почте?
– Он хотел своими глазами увидеть это существо. Чтобы убедиться. До этого он опирался только на фотографию, которую я ему прислал. Ему нужно было увидеть это существо воочию.
Гамаш не сказал, что Жан Ги также чувствовал необходимость передать ему информацию при личной встрече. Чтобы видеть реакцию.
– И?..
– Что вам известно, patron? – спросил Бовуар.
Они сидели в гостиной дома Гамашей в Трех Соснах. Жан Ги, Рейн-Мари и сам Гамаш.
– Лишь то, что рассказал нам Биссонетт, а я переслал тебе, – ответил Арман. – Это сборщик долгов во фраке.
– Кобрадор, – кивнул Бовуар. – Oui. Но только не настоящий.
Он отставил в сторону чашку с горячим шоколадом и вытащил из сумки папку. Из папки извлек несколько листов, в основном фотографий, разложил их на кофейном столе и слегка перемешал, как наперсточник на улице.
Когда он закончил, на столе перед Гамашем лежал веер из фотографий.
– Вот это, – Бовуар взял фотографию, лежащую в стороне, – сборщик долгов во фраке.
Он показал знакомую уже фотографию человека в цилиндре и фраке. В белых перчатках. С портфелем. На котором крупными буквами было написано «Cobrador del Frac».
– А вот то, что я хочу вам показать, – продолжил Жан Ги.
Он переместил первую фотографию из разложенных веером поближе к Гамашу.
– Тысяча восемьсот сорок первый год. Деревня в Пиренеях. Одна из первых сохранившихся фотографий. Дагеротип.
Изображение было серым, расплывчатым. Узкая, мощенная брусчаткой улица, петляющая между прочными каменными домами. Вдали можно было различить горы.
– Люди и животные не видны, – пояснил Бовуар. – Пленку нужно было экспонировать десять минут. Все находящееся в движении не проявлялось.
Арман надел очки и наклонился над фотографией. Если бы месье Дагер фотографировал его, то Арман бы точно проявился.
Наконец он посмотрел поверх очков на Жана Ги.
И тот кивнул.
– Это кобрадор, – сказал Жан Ги чуть ли не шепотом. – Фрак добавил гораздо позднее какой-то
