незначительным. Были предупреждены о возможных отставках также государственный контролер П. Х. Шванебах и министр юстиции И. Г. Щегловитов – их портфели Столыпин предполагал отдать представителям общественности, но, как оказалось, необходимости в этом не возникло…
Политически знаковой неудачей оказалась для Столыпина попытка в очередной раз привлечь в правительство либеральных деятелей. Возобновленные после роспуска Думы переговоры показали, что даже умеренные либералы склонны дистанцироваться от власти, несмотря на относительно лояльное отношение к Столыпину лично.
Встретившись 15 июля с приглашенными из Москвы Д. Н. Шиповым и кн. Г. Е. Львовым (будущим премьером и главой Министерства внутренних дел в первом и втором составе Временного правительства в марте – июле 1917 года), Петр Аркадьевич убедился в их категорическом неприятии факта роспуска Думы. Настрой Шипова и его единомышленников оставался неутешительным: «Была утеряна последняя надежда на возможность осознания единения государственной власти с обществом, на честное осуществление свобод, дарованных Манифестом 17 октября, и на мирный переход к обещанному стране новому государственному строю». Отказываясь от участия в «коалиционном» правительстве, Шипов и Львов выставили теперь требование, чтобы семь из тринадцати министров (помимо премьер-министра) были «призваны из общества» и «сплочены единством политической программы». Но при этом, как они дополнительно подчеркивали в письме Столыпину, резюмируя итоги переговоров, «главою кабинета должны быть Вы, ибо назначение нового главы явилось бы в настоящее время колебанием авторитета власти». Новое правительство обязано обратиться к стране с четким сообщением о поставленных кабинетом задачах и важнейших готовящихся законопроектах: «Реформаторство правительства должно носить на себе печать смелости и ею импонировать обществу. Поэтому мы считаем единственно правильной политикой настоящего времени открытое выступление правительства навстречу свободе и социальным реформам, и всякая отсрочка в этом отношении представляется нам губительной…»45.
В ходе переговоров А. И. Гучкова и Н. Н. Львова с царем также подтвердилось, что для Николая II категорически неприемлема принципиальная установка либералов о необходимости вступления в правительство «целой группы лиц с какой-то программой». Царь специально подчеркивал это в письме Столыпину46. Но премьер и сам откровенно предупреждал Гучкова и Львова перед приемом у государя 20 июля: мол, в России не может быть речи о парламентском режиме, и только от воли монарха зависит ограничение власти. Впоследствии Гучков вспоминал: «Он (Столыпин. – И. А.) очень желал, чувствовал необходимость ввести в бюрократическую среду новые элементы и не только дорожил личностью Львова и моей, но самим принципом чего-то нового. Он чувствовал, что это произведет впечатление. Мы, однако, сказали ему то, что говорили Витте: мы готовы идти, но только
