тысяч за первый месяц, остальные – по четыре. Но это без еды. А если будешь с нами питаться, то еще четыре сверху. Жена готовит хорошо, лучшая повариха в городе, точно тебе говорю! Люди лучше тебя останавливались у нас и были довольны.
Меня покоробило такое заявление, но я вечно слишком вежлив, чтобы отвечать. Это моя большая проблема – излишняя вежливость со всякой сволочью.
– Ладно, – согласился я, – надо посмотреть комнату.
– А чего там смотреть? Комната как комната. Телевизор есть. Цветной! Есть кровать, стол, стул. Там тепло и нет клопов. Что еще человеку нужно?!
– Как будто бы и нечего больше желать, – ответил я.
– Вот именно, садись, поедем, а то в таких башмаках ты себе ноги на хрен отморозишь. Дома я тебе валенки выдам. Бесплатно!
И мы поехали… Водитель курил, не открывая окон, а я вдыхал дым и думал: а зачем, собственно, я бросил курить?..
– У вас не будет сигаретки? – спрашиваю я, как всегда осторожно.
Дом мне сразу не понравился. Доски, крашенные коричневой краской лет, наверное, тридцать назад, расходились так, что, казалось, по наружной стене идут волны. В просторных сенях – так это называется в подобных домах? – лежал инструмент, старые советские лыжи, санки, какие-то тряпки, а в углу стояла металлическая бочка с водой. Живи я тут с рождения, я бы, наверное, в этой бочке и утопился бы. Кроме шуток, утопился бы. У меня в этом сомнений нет. Во мне сильны суицидальные наклонности.
– Таня, я жильца привел, – сипло крикнул водитель в дверь, ведущую в жилую часть дома.
– Чего? – послышался женский голос.
– Хрр-мр, кхе-кхе, – прочистил он прокуренную глотку, – жильца, говорю, привел, – крикнул водитель и стал расстегивать пуговицы своего ватника.
– А-а! – воскликнула женщина с улыбкой, в которой бросался в глаза серебряный зуб. – Здравствуйте, здравствуйте! Меня зовут Татьяна, но можете звать меня тетей Таней. А как вас зовут?
Я с улыбкой кивал в знак приветствия, но поздороваться почему-то не смог. Этот дом сковывал меня. Гнетущая в нем была атмосфера.
– Меня зовут Герман, – выплюнул я слова.
– Хорошо, хорошо, Герман, проходите, сейчас будем пить чай.
– А можно я посмотрю комнату?
Глубоко внутри я надеялся, что комната окажется ужасной и мне придется уехать. Мне не хотелось оставаться в этом доме, было какое-то предчувствие: казалось, что, если я останусь, это изменит ход моей жизни… не в ту сторону… Но вот я стою в гостиной, я спрашиваю:
– А можно я посмотрю комнату?
– Конечно, конечно, проходите, – ответила женщина.
– Да чего там смотреть, – пожал плечами водитель.
– Глеб, прекрати, человек должен увидеть, где будет жить. А вы, кстати, надолго к нам?
– Пока на неделю, а может быть, и дольше останусь, – ответил я, не задумываясь.
– Но платит как за месяц, – подмигнул жене водитель Глеб.
– Правда? – спросила она.
– Ну
