означает отчетливость всех элементов визуального понятия, рождающегося в отношении зрителя с произведением искусства. Каждый элемент обозрим, его форма, насколько возможно, предельно прояснена, все расстояния между наглядными телами можно умозрительно измерить. Все изображенные формы доступны зрительским операционным действиям; главный мотив, как правило, помещается в самый фокус. Ясность достигается использованием контрастной светотени, способствующей наибольшей наглядности, открытости, незамутненности, отсутствию скрытого и таинственного.
Указанные композиционные знаки влияют и на такие специфические знаковые образования, как жанр, тема, сюжет. Выбор этих средств определяется возможностью с их помощью организовать коммуникацию конечного и бесконечного с преимущественной доминантой коммуникативного действия бесконечного, оплотняющего себя в пространстве предельных границ. Характеристики знакового устройства на жанровом, сюжетном, тематическом уровне всецело определяются коммуникативными задачами, решаемыми в самораскрытии визуального понятия.
Следует подчеркнуть, что жанр, равно как тема и сюжет, определяемые этим жанром, воплощается исключительно в знаковых приемах, характерных для определенного вида искусства.
Жанровые, тематические, сюжетные структуры не существуют где-то независимо от пространства художественной коммуникации, но развиваются и становятся в нем. Подобно тому, как сущность обретает свое существование в явлении, так и любой сюжет раскрывается, непосредственно участвуя (в качестве материала) в становлении визуального понятия, саморазвивающегося в процессе диалога-отношения зрителя с конкретным художественным произведением. Полных повторений одного и того же сюжета в искусстве не бывает: сюжет существует в речевом высказывании конкретного произведения изобразительного искусства, чьи речевые особенности всякий раз единичны и неповторимы.
Зрительские речевые операции объект-языка Ареаклассицизма способствуют самораскрытию визуального понятия, выводящего на уровень диалога-отношения конечного и бесконечного. Зритель, говорящий на объект-языке Ареаклассицизма, находится в состоянии готовности к введению бесконечного в пространство собственных конечных границ. Зритель, владеющий объект-языком Ареаклассицизма, своими речевыми, ответными произведению действиями раскрывает визуальное понятие в его линейности, плоскостности, замкнутости, множественности, ясности.
Зритель как речевой субъект стилевого пространства Ареаклассицизма настроен на выполнение соответствующих операций исключительно в данном объект-языковом пространстве. Узость речевых возможностей зрителя-ареаклассициста можно позитивно истолковать как особую элитарность. Зрительские операции, обусловленные объект-языком Ареаклассицизма, реализуют общечеловеческую потребность в акте встречи речевого сообщения, посылаемого
