экономика существовала почти исключительно за счет рабского труда. Военный капитализм представил им, кроме того, массу возможностей научиться – умению организовать дальнюю торговлю, управлению отечественными отраслями экономики или же механизмам перемещения капитала для целей заокеанской торговли, которые легли в основу развития отечественных финансовых инструментов. Даже современный учет расходов на оплату труда зародился в мире рабских плантаций и затем мигрировал в современную промышленность. А стимулы и способность британских предпринимателей радикально перевоплощать производство хлопковых тканей находились под защитой могущественного имперского государства, которое в свою очередь было продуктом военного капитализма[128].
Внедрение военного капитализма у себя дома: Ханна Лайтбоди, жена Сэмюэла Грега, родившаяся в семье ливерпульских торговцев
Важнее всего было то, что это наследие позволило британским торговцам ко второй половине XVIII века занять определяющие позиции во многих ключевых узлах мировой хлопковой отрасли – даже притом, что британские рабочие производили всего лишь малую толику суммарного мирового выпуска, а фермеры вовсе не выращивали хлопчатника. Господство англичан в этих мировых сетях, как мы увидим, сыграло важнейшую роль в их способности преобразовать производство и стать неожиданным источником промышленной революции, которую привел в движение хлопок. Будучи не менее революционным, промышленный капитализм произошел от военного капитализма, великого новшества прошлых веков[129].
Сэмюэл Грег и подобные ему новаторы знали, что всемирный охват и могущество Британской империи давало им колоссальное преимущество над торговцами и ремесленниками из Франкфурта, Калькутты или Рио-де-Жанейро. Начав свой путь торговцем, работавшим на своих дядей, Грег уже организовал крупную сеть надомных хлопковых прядильщиков и ткачей в деревнях Ланкашира и Чешира перед тем, как инвестировать в свои новые машины. Кроме прибылей и рабочей силы, обеспечиваемых его надомными сетями, Грегу был легко доступен обильный капитал из состояния его жены. Семья Рэтбоунов, которой предстояло стать одним из главных игроков хлопковой торговли XIX века, также была готова поставлять хлопок-сырец Грегу в 1780 году.
Из первых рук он получил знание о том, что рынок хлопковых тканей – в континентальной Европе, на побережье Африки и в Америке – быстро расширялся[130].
Хотя потенциал роста был колоссален, риски этих первых предприятий были невелики. В 1780-х годах Грег вложил в свою фабрику Quarry Bank Mill поначалу небольшой капитал: 3000 фунтов стерлингов, что сегодня соответствует полумиллиону долларов США. Затем он нанял девятнадцать детей возрастом от десяти до двенадцати лет в близлежащих работных домах, прикрепив их на семилетний срок в качестве «приходских подмастерьев» к своей фабрике. К 1800 году он добавил к этим детям 110 взрослых наемных рабочих.
Caitlin C. Rosenthal, “Slavery’s Scientific Management: Accounting for Mastery,” in Sven Beckert and Seth Rockman, eds.,
Важность атлантической торговли для «великого расхождения» также подчеркивал Daron Acemoglu, Simon Johnson, and James Robinson, “The Rise of Europe: Atlantic Trade, Institutional Change and Economic Growth,” National Bureau of Economic Research Working Paper No. 9378, December 2002, esp. 4; Глубина вовлеченности британского общества в рабовладение и значение извлекаемых из него материальных выгод показаны в Nicholas Draper,
Rose,
