остановил рассказ, окликнул брата.
– А вообще, Дань, забудь что я тебе только что наговорил, лезь сюда! Вот это уже похоже, что дело чье-то не чистое!
Младший брат уж был подумал, что его хотят напугать, однако быть пуженым не хотел – шел на голос старшего, продираясь сквозь пшеничные заросли. Носом уткнулся в странный колос пшеницы, весь покрытый черными наростами. Рядом Ванька хмурился, собирал брови в крышу домика и изучающе смотрел на другие колосья.
– А ведь у соседушки была другая спорынья.
Данька не понял, что ему хотят сказать.
– Девка говорила, мол спорынья у них в погребе лежит. Видать она не про весь стебель с колосом, спорынья – не все растение, спорынья – только это.
Старший брат тронул пальцем черный, крупный, похожий на язык нарост. Данька начал чувствовать неладное.
– Там – в погребе лежала порченная рожь. А мы с тобой решили, что это какое-то новое растение. А теперь спорынья эта растет еще и на пшенице.
– Думаешь ее нельзя есть?
Вместо ответа Ванька надломил зараженный колос и резким движением тыкнул им в лицо брату. Данька прикрикнул, отшатнулся.
– А еще сдается мне, что мука, которую дочка соседская дала как раз из той порченой ржи. Если бы у них была здоровая рожь, то они показали бы, а если бы была готовая мука, то продали бы сразу.
– А зачем это она так?
– Не знаю – с расстановкой протянул Ваня – попытайся припомнить длину той слюны, которую она пускала, задумавшись о женишке нашей сестрицы.
Более не было сказано много слов. Братья и так опаздывали на свадьбу, поэтому бежали они в два раза быстрее, ведь надо было предупредить о порченном каравае. Дорога была очень длинная, несмотря на это, остановились они только один раз – Данька захотел домой вообще не возвращаться, ибо ждал, что за плохой свадебный каравай дед будет винить их. А мальчику хотелось еще жить. Но стоять долго не пришлось – старший брат пригрозил еще более быстрой расправой, схватив в руки палку, а потом, убедившись, что угроза не возымела ожидаемого влияния, достал рожок.
Однако прибежали на свадьбу они поздно. Муки было так много, что ржаной был не только каравай – а и вся выпечка, причем больше половины ее было уже съедено, на лице у соседской девки красовалась радостная ухмылка, а гости на свадьбе бесновались и вели себя странно.
Свадьба проходила во дворе, было странно видеть дедов пень пустующим. Поодаль стоял большой дуб, кроною своею уходивший высоко в небо. Около которого крутилось несколько человек, с широкими улыбками обнимали священное дерево – пытались достучаться до своих богов. Двери избы были распахнуты, около порога стояли мешки добра, приготовленные сестре Вани, чтобы нести в дом мужа приданное.
Еще когда Ваня подбегал к сестре, она начала кричать
