они были. Сынок, лучше положи, где взял. Ведьмачьи игры до добра не доведут, оставь её.
– Она моё. Она много показывает мне, даёт слушать.
– Ой, бедный… ты только в дом мой её не заноси, проклятую. За двором спрячь, а в дом не неси. Домовой дух зол будет, бед наделает. Не нёс чтобы в дом её! Думала, спаслась, так нет, лайоны да нечисть прочая везде!
Причитая, она ушла в свой дом, рисуя странное перекрестье на груди.
Первый раз за много дней не нас слушали люди в удивлении, а мы. Старуха много говорила, повторялась, но повторения были интересны.
Тем вечером мы отдыхали в её доме. В печи горел огонь, тепло потрескивая. Свет дарил стеклянный сосуд с огнём внутри (керосиновая лампа), притягивал глаза и руки её свет. В темноте главной комнаты, что звалась кухней, хоть и было мало света, но там был уют. Связки трав и чеснока под низким потолком пахли. За мутным окном ложились сумерки, и только снег, что стал синим, позволял видеть.
Рот вышел на улицу, опять. Он часто выходил, проверял тайник с маской. Вместе с ним вышел и Антонэ.
Я слушал длинные слова Нэа, всматриваясь в каждую тень на стенах и полу, высматривал того, кого она звала домовым духом. Старуха сказала, что привезла его сюда из родных краёв, тех, что за рекой Канал.
Рот вернулся, а вот Антоне – нет.
Не советуясь с нашим интересом, Свобода попросил старую женщину говорить не о духах и колдунах далёких земель, а сказать о том, что мы увидим скоро в этих землях. Боромиру было больше остальных интересно слушать о нечисти и тайнах, что есть в синем лесу и в землях за Каналом.
Нэа поставила на стол горшок с кашей, старое сало, большую бутыль с мутной водой и миску квашеной капусты. Пир для усталых путников.
– Самогон, сама делала. Вы такого не пили, – слова Нэа были тёплыми.
Она разлила самогон в наши походные кружки, крепкий запах сразу проник в наш дух, снял с него мокрые сапоги и плащ, обогрел. Ратибор улыбался доброй улыбкой.
– Где ещё один? – спросила Нэа. – Учёный, чи кто его там?
– Учёный муж ушёл, – ответил Рот. – Он пойдёт в Омэй-Гат. Он не будет с нами.
– Почему он ушёл? В ночь, не спросив совета… странный Антонэ, – Урумар был недоволен, не то самим уходом учёного мужа, не то тем, как тихо он ушёл.
– Он сказал мне, что уйдёт обратно, что видит злые вопросы к нему, – Свобода, как и всегда, сказал неожиданные слова.
– Почему нам не сказал? Мы отряд, и все должны знать всё, что в нём случается, – теперь Урумар был зол.
– А вы и не спрашивали, – эта фраза деда значила, что старый Свобода возвращается. Уж лучше он, чем злой ворчливый старик. – Давайте выпьем за хороший путь для Антонэ, пусть снега не накроют его; пусть зверь не убьёт; пусть случайный спутник не обворует; и солнце пусть согреет его день, как жаркий костёр согреет его ночь.
– Мне глотку зельем
