результат. Для успокоения он пока что косил лужайку перед домом. Устные экзамены были назначены на 10 июля. Выпускник, как полагается, оделся в sub fusc – черная мантия, темный костюм, белый галстук-бабочка – и вместе с другими кандидатами предстал перед комиссией. Экзаменаторы отпустили всех, кроме шестерых, чьи ответы они желали разобрать подробнее. Льюис оказался одним из тех, кого ожидала пытка устного собеседования.
Через два с лишним часа очередь дошла до него. У экзаменаторов имелись некоторые сомнения по поводу его письменной работы. В ответе на один вопрос он использовал эпитет little-est. Чем он объяснит столь странное словоупотребление? Не моргнув глазом, Льюис дал ответ: это слово можно найти в переписке Сэмюэля Тэйлора Кольриджа с Томасом Пулем[246]. А не слишком ли сурово он отзывается о Драйдене? Льюис полагал, что не слишком, и опять-таки сумел обосновать свое мнение. Разговор длился всего несколько минут – и Льюиса отпустили с миром. На том устный экзамен и закончился. Льюис вышел из корпуса, где проходило собеседование, и поспешил домой. Ему хватало других забот – например, о том, как заработать немного денег. Он взялся в то лето участвовать в экзаменах на школьный аттестат, читать сотни по большей части занудных сочинений. А миссис Мур, чтобы покрыть расходы, брала платных жильцов.
16 июля были опубликованы результаты экзамена. Только шестеро из 90 кандидатов получили диплом первого класса, в их числе – Н. Дж. А. Когхилл (Эксетер) и К. С. Льюис (Университи).
Итак, Льюис получил «тройной первый», не такой уж частый случай в Оксфорде. И все же он оставался не у дел. Высококвалифицированный и высокообразованный, но, как сказал он позже отцу, «безработный и непристроенный»[247] – в ту пору, когда экономический упадок охватил большую часть западного мира. Перспективы тоже выглядели мрачно. Льюис пытался заработать, как мог, искал учеников, нуждающихся в репетиторе, брался писать статьи для газет и журналов. Деньги нужны были отчаянно.
Почему же к тому времени Университи-колледж не создал собственную ставку преподавателя английского языка и литературы? Ведь уже в 1896 году колледж пригласил Эрнеста де Селинкура читать лекции по английской литературе, опередив в этом все прочие колледжи[248].Однако членом колледжа Селинкур так и не стал и в 1908 году перешел в Бирмингемский университет, возглавив только что сформированную там английскую кафедру. После Великой войны все больше появлялось желающих изучать этот предмет. И, что самое важное, в лице Льюиса колледж располагал выдающимся талантом: вот, казалось бы, кто может справиться с подобной задачей.
Ответ на загадку – в завещании, сделанном в пользу колледжа одним из былых его членов Робертом Майнорсом (1817–1895)[249]. Майнорс, успешный юрист, оставил колледжу средства на ставку члена колледжа «для изучения и преподавания социальных наук». Эти деньги колледж получил в 1920 году, и в 1924 году принял решение создать новую ставку по экономике и политике.
All My Road before Me. P. 256.
Письмо Альберту Льюису от 1 июля 1923 // Letters. Vol. 1. P. 610.
