в городе по гражданке и отфигачу по полной программе. Уяснил?
И в этот момент Иван понял, что совершил ошибку, разозлившись и перейдя на неофициальный тон. В глазах Луцика снова всплыла наглость.
– Вы мне угрожаете, товарищ лейтенант?
– Нет, просто предсказываю недалекое будущее.
– Тогда я скажу вот что. Фигачили уже такие. Теперь на лекарства работают.
– Луцик, тебе кто-нибудь говорил, какое ты гэ? – прищурился Иван.
– Это все? – усмехнулся тот.
– Нет, не все. Просто я хочу знать, что произошло на самом деле.
– Я все написал в рапорте.
– А мне кажется, не все. Мне даже больше кажется, что написал ты то, чего не было. Ты хоть понимаешь, что после этого солдаты тебя еще меньше уважать будут?
– А я, в отличие от некоторых, с солдатами в канцелярии после отбоя кофеи не распиваю, – с глумливой ухмылкой произнес Луцик.
Иван, действительно любивший поговорить «за жизнь» со своими сержантами, стоявшими в наряде по роте, – и те невольно уважали его за человеческое к ним отношение, – теперь понял, кто именно «настучал» замполиту части об этом «позорном» факте.
«Вы хоть понимаете, что это панибратство, товарищ лейтенант?» – со злостью пищал тогда майор Чайко, почему-то напоминавший Ивану Чичикова.
«Если вы, товарищ майор, называете “панибратством” то, что я могу вам прямо сейчас доложить имя, фамилию, дату рождения, характеристику и семейное положение каждого бойца в моем взводе, то пусть это будет панибратством», – спокойно отвечал Иван.
«Вы мне не разводите тут демагогию! Не надо. Просто недопустимо, чтобы офицер распивал чаи-кофеи с солдатами! Повторяю вам, если вы не понимаете, что это махровое панибратство!» – ярился майор.
«А как тогда назвать то, что трое солдат стеклили балкон в вашей квартире?» – спросил Иван.
Не найдясь с ответом, майор опустил глаза и махнул на дверь: «Идите и больше не допускайте таких фактов».
Каждая такая встряска в кабинете начальства оставляла неприятный осадок в душе, и, возможно, теперь перед Иваном находился человек, изначально виновный в этом гадком чувстве, испытываемом всякий раз, когда ему приходилось сталкиваться с предательством.
– Ну и скотина же ты, Луцик… Неумная и подлая скотина.
– А за эти слова, Иван, можно и ответить, – покачал тот головой.
– Я отвечу за любые слова, сказанные в отношении тебя. И ни у кого за спинами шушукаться не буду.
– Вот и поговорили, – приводя в порядок форму, нервно хохотнул Луцик. – А напоследок, лейтенант, советую все же выбирать выражения. Тут, в Луговой, есть целый цыганский район, а там у меня много друзей. Так что кто кого отфигачит – большой вопрос. Не лезь ко мне. А я не буду лезть к тебе. Всего-то. А сосунков этих я посажу, можешь не сомневаться. Троих за свою службу посадил – и этих посажу.
– Посмотрим, –
