известно?
Артемий подобрался, подумал чуток и стал отвечать:
– Род Шацких древний, уважаемый, да только одной родовитостью сыт не будешь. Деревеньки у него только три в кормлении значатся. По нынешним временам негусто. Да и девкам приданое выделить надобно. Были бы сыновья, на службу бы пристроил, а с девок что возьмешь? Расход один!
– То есть сыновей у него нет? – задумчиво пробормотал Федор.
– Были, да в малолетстве умерли, только дочки две и выжили: Анастасия и Анна. Старшей уже почти двадцать годков стукнуло. Засиделась девка. А сватов засылать никто не торопится. Хотя, что правду скрывать, некрасива, да и не богата, одно имя да дедовская слава. Младшая – красавица, по ней сын Ромодановского, Егор, сохнет, только боярин упрямится, мол, не к лицу младшую раньше старшей выдавать. Хотя, может, дело вовсе и не в этом, – пустился в рассуждения Артемий.
– Тогда в чем?
– А вот этого я пока, господин, не знаю.
– Тогда пройдись-ка по Москве, по ярмаркам, по кабакам и порасспрашивай о боярине, чем живет, дышит.
Артемий удивления своего показывать не стал. Знал, что Басенков лишних вопросов не любит. Раз хочет, чтобы он все про боярина разузнал, значит, все и разузнает. А Шацкий ему не случайно понадобился. Басенкова со следа сбить было непросто, недаром молодого подьячего сравнивали с гончей. Он был таким же упорным, быстрым и таким же умным, расчетливым, хладнокровным зверем. И очень опасным, особенно когда в черных, бездонных глазах зажигался хорошо знакомый Фокину огонек.
Ближе к полудню, разобрав самые срочные дела, Басенков решил наведаться в поместье боярина Шацкого. Слишком много следов вело туда. На этот раз Федор решил взять с собой дядю. Никто лучше Василия не изучил Москву и ее обитателей. Да и Василий был исключительно ловок и прекрасно разбирался в людях. Правда, несмотря на все эти качества, он иногда бывал излишне говорлив, сердце имел мягкое и главной задачей своей считал найти Басенкову подходящую жену. Боялся, что племянник проживет всю жизнь холостяком, как он, Василий. Но пока все его усилия по нахождению подруги жизни для Басенкова оканчивались неизменным крахом.
– Так и будешь бобылем! – возмущался дядя.
– Нам и так хорошо, да и некогда мне! – отнекивался Федор.
– Вот помру, останешься один-одинешенек на всем белом свете! – сокрушался пожилой мужчина.
– А ты не помирай, – советовал ему Федор.
И на самом деле, с дядей ему жилось хорошо, никакой головной боли, тем более что готовил дядя лучше любой самой расталантливой стряпухи, а уж в вопросе обустройства дома и порядка ватагу дворовых мог за пазуху заткнуть. Привычный Василий, изучивший все улочки и закоулки Москвы как свои пять пальцев, шел впереди. Федор, молодой, но более тяжелый, еле поспевал за дядюшкой. К счастью, боярин жил недалеко от Кремля, и большая часть дороги проходила по деревянным мостовым. Хотя часть досок прогнила,
