при помощи резинок.
Кора забыла об этих своих приготовлениях, а теперь вспомнила – без малейшего потрясения. Она обвела взглядом канистры, зная, что должна гордиться сделанным, потому что соблазнительный голос похвалил ее, рассказал о том, для чего она родилась.
На переднем пассажирском сиденье стояла большая металлическая кастрюля, в которой она часто готовила супы и тушенку. На дне кастрюли лежали зеленые кирпичики флористической пены, купленные вчера в садоводческом магазине. В пене вертикально стояли две связки длинных спичек, по десять штук в каждой, удерживаемые двумя резинками: одна – под спичечными головками, другая – у противоположного конца связки. Рядом с кастрюлей лежала маленькая газовая зажигалка.
Кора подумала, что спички похожи на связки крохотных увядших цветов, волшебных цветов, которые расцветут яркими букетами, когда будет сказано магическое слово.
Среди канистр были разбросаны две сотни спичечных головок, срезанных ею с палочек.
Выехав наружу, под серое небо, она даже не потрудилась взять пульт и опустить за собой гаражную дверь. Приятный голос теперь говорил ей, что время драгоценно, и Коре не терпелось узнать, почему это так. Когда она доехала до конца подъездной дорожки, обнаженная кожа согрелась благодаря теплому воздуху из вентиляционных отверстий, и пальто перестало быть нужным.
14
Джейн ждала в пустом помещении по другую сторону улицы и при помощи анонимного мобильника следила за тем, что происходит в доме Лоренса Ханнафина. Ей показалось заслуживающим внимания то, что за сорок семь минут, которые потребовались журналисту, чтобы освободиться, он ни разу не позвал на помощь.
Гардеробная помещалась в середине дома и не имела окон. Возможно, журналист знал, что дом построен добротно и никто за его стенами не услышит крика изнутри. А может быть, он уже решил, что сенсация слишком велика и нельзя отказываться, невзирая на риски. В этом случае он не стал бы звать на помощь, чтобы не пришлось объяснять, кто его запер.
Она решила, что надежда есть.
Последний удар. Дверь гардеробной где-то вдалеке рухнула на пол спальни, вслед за этим раздалось тяжелое дыхание Ханнафина. Сопение стало громче, когда Ханнафин пересек комнату и приблизился к телефону, но потом стихло: видимо, он вошел в ванную, оставив за собой открытую дверь.
Послышался новый звук, и Джейн лишь через несколько секунд поняла, что это, вероятно, шумит вода, стекая по раковине. Потратив много сил, Ханнафин захотел пить, а также ополоснуть потное лицо. Минуту спустя он выключил воду, после чего в трубке раздались неопознаваемые шумы, затем стук – видимо, Ханнафин поднял стульчак, который ударился о сливной бачок, – и наконец звон струи. Мыть руки он явно не стал.
Затем он вышел из ванной. Судя по тому, как близко раздавались возбужденное дыхание и мягкий стон пружин, Ханнафин сел на край кровати в одном футе от телефона со включенным микрофоном.
Если
