поэтому Джейн оставила ему прочную отвертку и стальной молоток весом в двадцать унций, а не что-нибудь полегче. Чтобы открыть массивную щитовую дверь, придется раскромсать и расколоть дерево и вытащить дверные части петель либо, потратив еще больше усилий, прорубиться к механизму потайного замка – выматывающая работа.
Джейн сказала Ханнафину, что он сможет освободиться за пятнадцать-двадцать минут, но то была ложь. Чтобы выйти из гардеробной, ему потребовалось бы не меньше часа. Она хотела дать Ханнафину время поразмыслить над ее предложением, прежде чем он доберется до телефона. И еще она надеялась, что он поймет, обессиленный: в каждое мгновение их короткой встречи она на несколько шагов опережала его. И всегда будет опережать.
13
Пятью годами ранее Кора прошла учебный курс с Дикси-Бель, после чего собаку официально признали терапевтической. С тех пор она каждый день брала в школу своего лучшего друга. Кора учила особых детей – с отставанием в развитии и целым букетом эмоциональных проблем. Мисс Дикси с ее пушистым хвостиком, добрыми глазами и бьющей через край энергией совершала чудеса героизма – позволяла гладить себя, обнимать и дразнить и при этом неизменно успокаивала детей, смягчала их страхи и таким образом помогала сосредоточиться.
И вообще, Кора повсюду таскала Дикси с собой.
В маленькой комнате рядом с кухней, где стояла стиральная машина, собака остановилась под вешалкой с несколькими ошейниками и поводками, помахивая хвостом и выжидательно глядя на хозяйку. Прогулки мало интересовали Дикси, но занятия в классе и поездки на «форде-экспедишн» она любила.
Кора сняла красный ошейник и такого же цвета поводок, опустилась на колени, чтобы застегнуть ошейник на таксе… и тут обнаружила, что ее руки бешено трясутся, пальцы не могут совместить и защелкнуть две части застежки.
Предполагалось, что она появится с собакой. Она понимала, что должна принести драгоценную Дикси. Понимала, что собака по какой-то причине является вишенкой на торте, частью ее собственного портрета, который она должна написать в этот важный день. Но руки почти не слушались ее – застежка сопротивлялась.
Собака, повизгивая, вернулась через открытую дверь на кухню и остановилась, глядя на Кору. Хвост больше не двигался.
– Не знаю, – услышала Кора собственный голос. – Не знаю… Не уверена. Не понимаю, что мне делать.
Спокойный, тихий голос (принадлежавший, как она считала, ее интуиции и сознанию) пока не раздавался. Но появилось нечто вроде текстового сообщения: светящиеся слова складывались в повелительные предложения на некоем виртуальном экране в темном уголке мозга. Затем послание из текстового стало звуковым, соблазнительный мужской голос зашептал в ее голове:
«Нет времени. Поспеши, поспеши, поспеши. Сделай то, для чего ты родилась. Ты не достигла славы как писатель, но слава придет к тебе, когда ты
