проснулся. Когда в командирский шатёр ввалился его ординарец Самсон Цибуля, подполковник лежал неподвижно на спине с открытыми глазами.
– Доброе утро, батька, – расплывшись в доброжелательной улыбке, поздоровался с Паливодой ординарец.
Ответа не последовало. Зная норов подполковника, докучать ему словами с утра Цибуля не стал. Ожидая распоряжений, на несколько минут задержал свой любопытствующий взгляд на лице подполковника, уставившегося в потолок шатра. Не дождавшись от начальства распоряжений, Цибуля сделал шаг в сторону окна. Раздвинул на нём занавески и, разочарованно махнув рукой, убрался восвояси.
После пирушки с группой егерей, прибывших вчера в расположение гребной флотилии для выполнения важного задания, подполковник чувствовал себя погано. Пересиливая ватное состояние тела, сладко потягиваясь и зевая во весь рот, Паливода неохотно поднялся на ноги. Опустился на колени перед образами в восточном углу шатра, принялся шептать себе под нос слова «Утренней молитвы». В конце молитвы трижды перекрестился и после земного поклона поднялся с колен. Не отрывая взгляда от Иконы Георгия Победоносца, прочитал молитву «Ангелу Хранителю». Касаясь пальцами правой руки пола палатки, раскланялся поясными поклонами на четыре стороны света. Отряхнул брюки на коленях. Сгрёб с края крышки стола приготовленные ещё с вечера зеркальце и бритву, вышел на улицу.
Первым делом опорожнил переполненный за время сна мочевой пузырь на пожелтевшие колоски пырея с тыльной стороны шатра. Облегчившись, направился к умывальнику. Достал из кармана широких штанов зеркальце и бритву, положил их на столик рядом с умывальником. Стянул с себя испачканную на пузе жирными пятнами рубаху и швырнул её на куст шиповника. Снял с груди нательный крестик, поцеловал его и аккуратно опустил рядом с трофейным зеркальцем. Легко оторвал от земли руками медное ведёрко. Вначале утолил жажду, а затем, низко склонив голову, вылил оставшуюся в ведре воду себе на голову. Не разгибаясь, взял со столика кусок дегтярного мыла и энергичными движениями обеих рук намылил отросшие за пару недель волосы. Затем бритвой принялся сбривать их с головы. Когда справился с этим делом, подравнял, заглядывая в трофейное зеркальце, усы и только после этого нанёс мыльную пену на лицо и принялся водить бритвой по щекам и шее. В самом конце бритья уставшая от постоянного напряжения рука дрогнула. Сильно расстроившийся от пореза на лице подполковник нервно швырнул на столик окровавленный станок. Открыл воду и, громко фыркая, принялся смывать с головы остатки мыла. Когда вода в бочке закончилась, насухо обтерся полотенцем. Надел чистую рубаху, заботливо приготовленную ординарцем. Вернул крестик на шею и, плотно прижав влажное полотенце к ранке на подбородке, огляделся по сторонам.
После затянувшегося на несколько дней ненастья погода, наконец, разведрилась. Яркие лучи оторвавшегося от восточного горизонта солнца слепили глаза. Чтобы не ослепнуть, глядя на раскалённое добела светило, повернулся от него в сторону перистых облаков,
