Но во сне это происходит как наяву, и, принимая снотворное, она не может проснуться и избавиться от кошмара: она вынуждена проживать эти воспоминания от счастливого начала до трагического конца.
Ошеломленная таким откровением и тем, что поспособствовала возвращению кошмаров подруги, Тора прижалась к молчавшему мужу в поисках поддержки, и тот обнял ее.
– Такое ощущение, – тихо проговорила она, справившись со своими переживаниями, – что этот палач сначала пытал тело Ооками, а потом переключился на Кагеро и добивает ее душу.
Асунаро крепче прижал жену к себе и ответил:
– Этот человек не мог знать, что она так отреагирует на его действия…
– Но нападение было именно на Кагеро, а не на нас! – возразил Итачи. – Разбойник был только один, и он точно знал, куда она направилась. Кроме того, он превратился в тебя, а не в того же Ооками или меня. Палач словно знал, чье нападение будет самым болезненным: если бы я на нее напал, она бы скрутила меня в два счета, а от внезапного появления еле живого еще утром мужа сразу бы заподозрила неладное.
– Что произошло между ними? Тем Асунаро и Кагеро? – Тора не хотела представить даже, как подруга отреагировала на нападение ее мужа.
Рассказывать о том, что казалось очевидным, ни один из них не хотел.
– Мы не знаем, – уклончиво ответил Асунаро. – Когда мы пришли, бой уже закончился, нападавший был без сознания, и Кагеро лишь оставалось добить врага. А после она не была особо разговорчива… Итачи, ее состояние – оно долго продлится? Надо бы обсудить дальнейшие планы.
Тот лишь пожал плечами – он только слышал рассказы Татегами, но сам никогда не видел ее в таком виде.
– Без понятия… Если не сегодня, будем надеяться, что завтра. Она знает, как справиться с этим… Просто ей надо время.
– Хорошо, тогда я возвращаюсь во дворец и потом на рудники. После моего вчерашнего визита там поднялся большой шум. Пытаются опознать человека, который напал на Кагеро, но пока безрезультатно.
***
Кагеро просидела весь день рядом с кроватью Ооками, погрузившись в медитацию, которая позволила ей уже к вечеру восстановить физические силы. Душевное состояние было не так стабильно, она сражалась с видениями и продолжала упрекать себя за непредусмотрительность: не могла смириться с тем, что инстинкты сработали не так, как следовало бы. Присутствие так и не пришедшего в себя мужа отгоняло воспоминания, но с самобичеванием, увы, бороться не помогало.
Когда сумерки окутали дом и его обитатели стали готовиться ко сну, Кагеро нашла в себе силы размять затекшие ноги: выскользнула на галерею, прислонилась к резной колонне и стала разглядывать полную луну, повисшую над противоположным крылом поместья. На галерее раздались шаги – Асунаро возвращался в свою комнату, которая была в самом конце того же крыла. Почти поравнявшись с неподвижно стоящей
