в улыбке, он протянул дрожащую, испещренную шрамами руку к волосам Кагеро, провел пальцами по выбившейся прядке и тихо произнес:
– Единственное, за что я себя корил, мысленно прощаясь с тобой каждый раз, как начиналось утро, что не сказал при нашем последнем расставании, как сильно люблю тебя…
Голос Ооками разрушил в Кагеро преграды, которые она возводила, чтобы сдерживать накопившиеся эмоции. Она сделала последний шаг и заплакала, прижавшись к груди мужа, вымывая слезами все страхи и тревоги и расслабляя взвинченные до предела нервы. Обняв ее, Ооками наконец окончательно осознал, что все мучения позади: он вырвался и из рук палача, и от Повелителя душ. И его Кагеро рядом – живая, настоящая, любящая. В болезненном бреду ее образ не раз являлся ему, но только сейчас все изменилось и закончилось. Он прикрыл глаза и позволил себе коснуться губами ее виска, провести пальцами по черным волосам, вдохнуть столь родной жасминовый аромат, который всегда окутывал жену.
Рыдания Кагеро стали стихать и перешли в судорожное всхлипывание. Ооками уже и не помнил, когда последний раз она позволяла себе такое проявление эмоций. Не зная, как долго ей пришлось переживать за него, он чуть отстранился и нежно провел пальцами по ее щеке. Кагеро попыталась улыбнуться мужу, но как бы ни старался, Ооками не смог прочитать всю глубину ее боли – слезы еще застилали взгляд.
– Зачем ты встал? Ты еле стоишь на ногах… – прошептала она, не в силах справиться с катящимися из глаз слезами.
Ооками снова коснулся ее щеки, ловя очередную соленую каплю, но Кагеро перехватила ладонь, переплела свои пальцы с его и поднесла к губам. Со стороны раздалось вежливое покашливание хозяина дома, намекающего, что у сцены долгожданной встречи есть свидетели, о которых и Кагеро, и Ооками совершенно забыли. Они оба встрепенулись, и Ооками ответил:
– Если я сам дошел до этой комнаты, то выдержу и неспешный разговор.
Обернувшись, Кагеро увидела, что и Тора не может сдержать слезы радости, и сделала над собой усилие, чтобы отойти от мужа и позволить сестре и друзьям обнять его.
– Ну ты и заставил нас, братец, поволноваться! – воскликнула Тора, когда все расселись по своим привычным местам.
– Как вообще случилось, что я остался жив? – Ооками повернулся к Асунаро и не смог не удержаться и не сжать руку жены, чтобы еще раз удостовериться в ее реальности. – Я был уверен, что, открыв глаза, увижу Повелителя душ, но никак не темную комнату твоего поместья.
– Тебя подбросили к воротам дома скорее почти мертвым, чем еле живым.
– Как давно?
– Восемь дней назад.
Ооками представил себе, что творилось в эти дни как в поместье, так и в душе Кагеро, и, чтобы не выдать свое волнение, прикрыл глаза, но все же тихо произнес:
– А сколько я был… там?..
– Почти семь.
– Я
