/emphasis>У меня скверный характер. Так считают окружающие, и я с ними согласен.
Виной тому могут быть отсутствие памяти или скрытое одиночество. Вернее, не одиночество, а душевная пустота. Она ускользала от меня, когда я работал, а вот дома укрывала своим тревожным одеялом. Я не знал, куда себя деть и чувствовал себя чужим в этом огромном мире. А может быть, я таким был с рождения, не знаю.
Квартиру я нарочно покупал на окраине города в тихом районе. Поскольку жизнь моя после недавних событий предполагала частые и длительные отъезды, то бывая дома, мне хотелось покоя и тишины. Окна выходили на лесополосу. И вечерами насыщенный и притихший воздух заглядывал ко мне, деловито выгоняя табачный дым прочь.
Прошло совсем немного времени, и лесополосу, уходящую к горизонту, бесцеремонно сдвинули градостроители. Появились новые многоэтажки, между которыми угнездились детские площадки, а за домами асфальтовыми лентами пролегли дороги. Данный факт меня приводил в бешенство, а квартиру я менять не хотел. Я только недавно довел ее до совершенства. Дело не в деньгах, а во времени, которое опять придется тратить на доведение жилища до максимального комфорта.
Я курил на балконе, а внизу дети начали играть в мяч, который с глухим стуком бился о металлическую сетку огороженной волейбольной площадки. Я нехотя закрыл балкон, потому что любил, чтобы балконная дверь и окна в квартире были приоткрыты в теплое время года и ночное время суток. Но, при этом тишина была мною желаема так же, как и уличный воздух.
Расположившись в кресле, я щелкнул пультом – бесшумный кондиционер погнал прохладу. Я закинул ноги на журнальный столик. Ключи, недовольно звякнув, упали на пол. А за ними полетела и барсетка. Из нее вывалился паспорт. Мой паспорт.
Не снимая ног со столика, я нагнулся и поднял документ. В сотый раз полистал. Фамилия, наверное, не моя, отчество, наверное, тоже. Мне осталось только имя. Хотя, я и в этом не уверен.
Прошлого я почти не помнил. Мутные, расплывчатые, обрывистые куски, точно лохмотья памяти. Больше они похожи на иллюзорные «следы»: я в больнице, смотрю в окно; сижу за партой, достаю ручку из деревянного пенала; бегу за машиной скорой помощи и плачу; люблю, кого не знаю, но чувство помню, щемящее, всепоглощающее; боль разлуки сдавливает грудь – нет смысла перечислять эти образы и ощущения. Их переживает каждый человек. Они могут быть неправдоподобны, точно сны.
И чтобы самому себе не воображать того, чего не было, лучше успокоиться и ждать, когда я все вспомню сам.
А пока остается только гадать, кто мои родители, есть ли у меня брат или сестра, была ли у меня жена и дети, и где я жил раньше. Ищет ли меня кто-нибудь?
А, впрочем, наплевать. Мало ли чего таит мое прошлое, может, и не стоит его вспоминать? Я приобрел новых знакомых, у меня появилась интересная работа…
Что мне до прошлого, если впереди у меня будущее, и можно жить?
Катя говорит, что так даже лучше – без прошлого, ни тебе грусти, ни сожаления, ни каких-нибудь комплексов или угрызений совести. Потому что ни один человек безгрешно по земле не пройдет, обязательно наследит так, что самому противно станет, утверждает она. Музыкант с ней согласен. Странная они пара. Сергей – другой, но очень закрытый. Занят только работой. Но он, по-моему, в ней от мира скрывается, который признавать не хочет. Но свойский парень, хороший. Соломон – мировой мужик, нравится мне. А вот Коростылев темнит, не хочет ничего мне рассказывать. Ох уж этот Коростылев – экспериментатор чертов…
Посторонним я стараюсь не распространяться о том, что ничего не помню. Не люблю, когда в душу лезут, особенно, если в ней ничего нет.
Я отхлебнул виски. Снова перед глазами зеленая тетрадка. Вижу ее клеенчатую обложку, свой размашистый почерк. Помню, что писал в нее ночами за письменным столом под настольной лампой, и ждал кого-то. По ногам в открытую балконную дверь дул летний теплый ветер. Или промозглый осенний? Что, интересно, я в нее записывал? Но где же теперь найдешь эту злополучную тетрадь?
Я повертел в руках телефон: «Надо завтра поменять. Уже новая модель вышла».
И швырнул его в стену.
Полбутылки виски через пару часов все-таки сыграли обманчивую роль снотворного.
Никогда не знаешь, что ждет тебя завтра.
Никогда не угадаешь, какие поступки прошлого рисуют его.
Никогда не будешь к нему готов.
Глава 1
– Никитка! – еле слышно простонала бабушка с постели. – Вызови «скорую», Никитка, плохо мне…
Я откинул одеяло и бросился в коридор к тумбочке, на которой стоял телефон. Меня трясло от страха, и я никак не мог дрожащими пальцами докрутить цифры «0» и «3» до конца диска.
Не
