этой вампирской семьи. У тех, кто изучал их «подвиги», волосы до сих пор вставали дыбом. Адлигвульфы, самые жестокие преследователи ведьм, намеренно подбрасывали их изуродованные трупы на позиции противника, причём вместе с сопроводительными свитками, отмеченными приметными звёздами. В них приводилась подробная опись пыток и откровения пленниц перед смертью. Что само по себе было немалым злодеянием. Благодаря этому стали выплывать тайные подробности политических игр, и это едва не раскололо единый фронт государств. Но больше всего от этого опять же пострадали ведьмы. После установки барьера их потихоньку изгнали почти из всех государств, кроме Эдайна, где древняя религия пустила слишком глубокие корни.
К горлу Аделии подступила тошнота, и она напряжённо выпрямилась, стремясь преодолеть приступ внезапно нахлынувшей слабости.
– О нет! – В поисках поддержки её взгляд метнулся к де Фоксу. – Курт! Надеюсь, вы понимаете, что всё это чистой воды недоразумение! – горячо воскликнула она, но это не стерло недоверчивого выражения с лица сиятельного графа.
– Неужели? – холодно вопросил он и, не выдержав характер, добавил с мольбой в голосе: – Адель, поклянитесь своим амулетом, что всё сказанное – неправда, и я вам поверю!
– Не знаю, как вам объяснить, – осторожно произнесла Аделия. – Понимаете, Курт, тут такое дело, что ложь не отделить от правды. Во всём виновата вампирская кровь…
Пока красавица-ведьма пыталась объяснить ему, в чём дело, де Фокс с грустью смотрел на её прекрасное лицо, которому покрывало бенедиктинки придавало ангельски-невинный вид. Наконец, он не выдержал и резко взмахнул рукой.
– Хватит!.. Прошу вас, не унижайтесь, сеньора. Лживые оправдания лишь отягощают душу.
От его убитого голоса с яростными нотками Аделия нервно стиснула ведовской амулет. Солгать она не могла, боясь утерять его силу.
– Мне жаль, – тихо сказала она.
– Поверьте, мне тоже, – де Фокс опустил глаза, пряча свой гнев. В поисках утешения его рука сама собой потянулась к кресту. – Пожалуйста, снимите монашеское одеяние. На вас оно выглядит надругательством над истинно верующими. Не нужно пачкать то, что вам не принадлежит, – проговорил он с горечью в голосе.
Удар был силён, но Аделия нашла в себе силы и надменно вздёрнула подбородок. «Не смей раскисать!» – приказала она себе и шагнула вперёд, но де Фокс преградил ей дорогу.
– Пропустите!
– Не смею вас задерживать. – С вежливой миной на лице граф склонился в церемонном поклоне, но по-прежнему не давал ей прохода. – Как я понимаю, у блудниц свои заботы, хотя им приличествует больше времени проводить в покаянии и замаливании грехов, чем в тщеславной суете.
– Вы забывайтесь, сударь!
– Извините, но по долгу службы я обязан заботиться о заблудших душах. Кара небесная…
– Вы не по адресу со своими проповедями. Потренируйтесь на ком-нибудь другом, отец иезуит, – прошипела
