со лба незнакомца.
– Даже если ты чего-то боишься, тебе все равно пора проснуться. Иначе ты навсегда останешься во мраке, который не кончится до самой смерти.
Незнакомец не произнес ни звука. Как будто ей все просто показалось.
Устало выпрямившись, Лайрэ бросила в жаровню немного благовоний. Несколько унций драгоценной смолы сгорел почти полностью. Она добавила еще один кусочек из своего запаса драгоценной смолы драконовой пальмы. Тоненькая струйка ароматного дыма, извиваясь, поползла вверх.
Тело незнакомца вздрогнуло, но он не проснулся. Лайрэ начала опасаться, что он не проснется вовсе. Именно это нередко случалось с людьми, получившими удар камнем, палашом или орочьей дубиной. Они погружались в сон без сновидений. И иногда уже не просыпались.
Такого не может случиться с этим воином. Он мой!
Сила собственного чувства поразила Лайрэ. Охваченная тревогой, она начала ходить по усадьбе из утла в угол. Через какое-то время она заметила, что сквозь щели в ставнях проникают тоненькие лучики света утренней зари. За стенами запели петухи, торжествуя победу над уходящей ночью.
Лайрэ заглянула в щель между неплотно прилегавшими друг к другу ставнями. Сразившая незнакомца осенняя гроза пронеслась, оставив после себя заново сотворенный мир, сверкающий каплями росы и новыми надеждами.
Обычно в это время Лайрэ была уже на ногах, ухаживая за целебными растениями и травами, которые выращивала в небольшом садике для себя и старой Вианны.
Но сегодняшний день никак нельзя было назвать обычным. Как нельзя было назвать обычным и все это время, начиная с момента, когда Лайрэ прикоснулась к человеку без имени и узнала, что с рождения ей было суждено стать подругой этого человека.
Она подошла к кровати и легонько коснулась пальцами его щеки. Он все еще был в оковах своего странного сна.
– Но мне кажется, что сон уже не так глубок. Если ты все-таки проснешься, то, чего доброго, испугаешься моего вида и опять заснешь, – сказала она. Лайрэ достала таз и освежилась теплой водой с душистым мылом, пахнущим можжевельником. Надела чистую льняную рубашку, поправила ярко-красные чулки и натянула через голову платье из плотной, но мягкой шерсти.
Это платье тоже подарил ей лорд Артор-Симво вернее – его сын Гаррос в благодарность за целебные травы, которыми Лайрэ снабжала домашних лорда. Легким движением ловких пальцев она обернула вокруг бедер тройной шнур из бархата с золотыми кистями и завязала пояс на бедре особым узлом. На пояс подвесила ножны из тисненной узором кожи. В ножнах покоился нефртовый ритуальный кинжал, в серебряную рукоять которого выкованную в виде драконьей морды был вделан «глаз» из кроваво-красного рубина.
Схватив гребень, сделанный из комля йиллайины и украшенный нежно-розовым перламутром, она поспешила вернуться к постели незнакомца. Из мимолетного прикосновения она узнала, что он все еще плывет в глубинах своего неестественного сна. И что, подобно форели, рвется подняться наверх, к сверкающей там блесне солнца.
