тронулся. Провожая его взглядом, Резакофф довольно улыбнулся. Оказывается, люди еще не забыли, что такое хорошие манеры, и это приятно.
С огромными трудностями, после громких криков и долгого распутывания канатов под крышей, таинственного незнакомца наконец опустили на сцену.
Бедняга насквозь пропитался краской и скипидаром. Его сразу окружила стремительно растущая толпа из свободного на данный момент персонала и актеров, увиливающих от репетиции.
Опустившись на колени, Агнесса расстегнула пострадавшему ворот рубахи и ослабила веревку, перетянувшую ему шею и грудь.
– Кто-нибудь его знает? – спросила она.
– Да это же Томми Крипс, – узнал один из музыкантов. – Он красит декорации.
Застонав, Томми открыл глаза.
– Я видел его! – пробормотал он. – Это ужасно!
– Видел кого? – спросила Агнесса.
Она огляделась, и у нее вдруг возникло такое ощущение, будто она только что вмешалась в чужой разговор. Со всех сторон доносились голоса.
– Жизель говорила на прошлой неделе, что тоже видела его!
– Он здесь!
– Опять началось!
– Значит, мы все обречены?! – пискнула Кристина.
Томми Крипс схватил Агнессу за запястье.
– У него лицо как у Смерти!
– У кого?
– У Призрака!
– Какого при…
– Белый череп! И совсем без носа!
Пара балеринок хлопнулись в обморок – но осторожно, чтобы не испачкать сценические костюмы.
– Как же он тогда… – начала было Агнесса.
– И я тоже его видел!
Все как один дружно повернулись.
По сцене шел пожилой человек в древней оперной шляпе, через плечо – котомка. Свободной рукой он выразительно (даже чересчур выразительно) крутил в воздухе, словно знал нечто ужасное и с нетерпением предвкушал ту минуту, когда по всем спинам в радиусе ста метров побегут огромные холодные мурашки. Котомка, по-видимому, содержала в себе что-то живое, поскольку дергалась и подпрыгивала на плече у незнакомца.
– Я видел его! Ооооооооодаа! В огромном черном плаще! Лицо без глаз, а вместо глаз черные дыры! Ооооооо! И…
– На нем что, маска была? – осведомилась Агнесса.
Старик прервался и одарил ее мрачным взглядом. Очевидно, этот свой взгляд он приберегал для тех людей, кто упорно пытается привнести толику здравомыслия, как раз когда ситуация приобретает столь заманчиво-депрессивную окраску.
– И носа у него тоже не было! – возопил он, не удостоив ее ответом.
– Это я уже сказал, – с заметной досадой пробормотал Томми. – И очень громко. Так что это все уже знают.
– Если у него нет носа, как же он ню… – снова засомневалась Агнесса, но никто ее не слушал.
– А про глаза ты говорил? – деловито осведомился старик.
– Только-только собирался, – отрезал Томми. – Да, так
