не только сказки нам рассказывал, он вливал в душу каждого любовь к родной стране, жажду справедливости, непримиримость ко злу.
– К козлу?
– И к нему – тоже!
– Согласен, что училище для Васи было чем-то большим, чем училище. Да, из той «булыгинской роты» почти все потом стали спецназовцами. Вася за всю свою жизнь никогда не терял связи с училищем, приезжал, встречался с новыми суворовцами, рассказывал им о Спецназе. Символично, что незадолго до своей кончины он снова съездил во Владикавказ. Он очень страдал, что училище в тяжелом положении, и в материальном и в моральном плане. Говорил, что все мы должны помогать ему.
– А ведь наше училище уникально! Это было единственное суворовское училище с 7-летним сроком обучения. С малого возраста семь лет повариться в этом котле…
– Не в сроке дело, а в качестве. Ведь нас воспитывали фронтовики. Один Нерченко Алексей Иванович, первый директор, чего стоит! Еще в Гражданскую воевал, Великую Отечественную встретил заместителем командира дивизии, сражался под Смоленском, оборонял Москву. Недаром Вася часто вспоминал Алексея Ивановича, царство ему небесное.
– Знаете, как-то с Васей мы были в Майкопе. Там ведь в 43-м году было создано наше училище. И там в музее стоит его первое знамя. Вася как увидел знамя, счел своим долгом сфотографироваться на его фоне.
– А каких только национальностей не было у нас! Как будто все регионы страны были представлены. Но никому в голову не приходило, что Эдик Алексанян, например, – именно армянин и никто больше, паша Дулаев – осетин, Коля Дзидзигури – грузин, Леня Мермеништайн – еврей, а Вася Колесник – украинец. Для нас они отличались только какими-то необычными фамилиями. И все.
– Я только сейчас узнал, что Вася украинец.
– По привычке брать ответственность на себя я вот, Паша Дунаев, враждовал с Русланом Аушевым. Вот заладили ингуши с осетинами: кто кого первый обидел?..
– Я расскажу сейчас эпизод, когда наш спокойный неразговорчивый Вася вышел из себя. Было это на одном приеме. Собралось много генералов, кажется, были и правительственные чины. Не буду называть фамилию генерала («необычную»), который самозванно захватил микрофон перед третьим тостом и понес какую-то свою цветистую чушь. Мы с Васей были на периферии стола и, разумеется, о выступлении и не помышляли. Но тут Вася вскочил и заорал на этого, с микрофоном и «необычной» фамилией: «Ты что, не знаешь, о ком третий тост? Офицеры, ко мне!» – скомандовал. Все вскочили, вытянулись по стойке «смирно» и выпили молча. Еще не нарушилась ни скрипом ни звяком тишина, как Вася продолжил: «А четвертый тост – за Георгия Жукова!» – и первым осушил полный фужер.
Тот от микрофона куда-то слинял, а Вася разошелся. Пошел в пляс, организовал песни. Ну… в общем, оттуда мы возвратились, сами понимаете, поддерживая друг друга. Вася по дороге повторял: «Я тихий, тихий, но ты меня еще не знаешь».
– А я хочу вспомнить другой эпизод. Вы знаете, что без Васи наши встречи 9 мая вроде
