Спецназовцы-то были одеты в афганскую форму, ехали на афганском танке, вот десантники и шарахнули по ним без лишних вопросов из «мухи». Слава богу, спецназовцы успели спешиться, и граната, прошив броню, никого не задела. Танк, кстати, остался на ходу.
Когда Тадж-Бек был взят, тело убитого Амина в одном из окопов похоронил замполит отряда. Погибших защитников дворца похоронили их пленные товарищи немного позже и в другом месте. Хотя значительная часть солдат бригады охраны сдалась, бой после взятия Тадж-Бека не прекратился. В частности, с остатками третьего батальона наш отряд воевал еще сутки, после чего афганцы ушли в горы. А вот зенитный полк сдался практически без боя. Танковый батальон также не оказал достойного сопротивления. Всего было пленено около тысячи семисот афганцев. С нашей стороны во время штурма погибло десять человек: пять в отряде и пятеро в группах «Зенита» и «Грома».
Важную роль в том, что части кабульского гарнизона не были подняты по тревоге, сыграла диверсия, проведенная «зенитовцами» непосредственно перед штурмом. Они подорвали узел коммуникаций города, находящийся в специальном бетонном колодце.
Так минимальными силами с минимальными потерями был осуществлен государственный переворот в Афганистане.
Вечером следующего после штурма дня всех руководителей операции едва не уложил автоматной очередью наш же солдат. Когда мы ехали на аминовском «Мерседесе», нас обстреляли недалеко от здания Генштаба, охраняемого десантниками. Первым заметил странные вспышки на асфальте и сообразил, что они означают, Олег Ульянович Швец. Он выскочил из машины и высказал часовому все, что о нем думал. Пока ждали начальника караула, осмотрели «Мерседес», в капоте которого зияло несколько пулевых отверстий. Немного бы выше, и… Юрий Иванович Дроздов подошел к лейтенанту и негромко сказал: «Спасибо тебе, сынок, зато, что ты своего солдата стрелять не научил».
В первый же день наступившего восьмидесятого года мы закончили передачу частям 40-й армии боевой техники и тяжелого вооружения отряда. Второго января личный состав «мусульманского» батальона со стрелковым оружием был переброшен «Ан-22» в Ташкент. В тот же день я попрощался с личным составом отряда, поблагодарил за службу.
Я увозил в Москву отчеты об операции, написанные ее участниками, и списки представленных к наградам. В столице я доложил о ходе и результатах операции Петру Ивановичу Ивашутину, который руководил в то время ГРУ. Выслушав меня, он все подготовленные мной документы запер в свой сейф, приказав никому не рассказывать о том, что случилось в Кабуле. На следующий день меня вызвали на доклад к Устинову.
В приемной министра было многолюдно. Трудно описать удивление многозвездных генералов, увидевших, как полковника встречает порученец министра в звании генерал-лейтенанта, да еще и помогает офицеру снять шинель.
В кабинете Устинов меня обнял, расцеловал, после усадил за стол и, достав
