«Люблю – не люблю?» Разве я не понимаю, что когда сержусь на Анатолия, даже делаю вид, что без него мне будет лучше, то все это в целях самозащиты, чтобы обмануть его, не дать ему до конца понять, что я тряпка безвольная, готовая ради него на все.
Когда я сердилась на него там, на перроне, когда убеждала себя в том, что устала от него, – все это неправда, я обманывала и себя и его.
А правда в том, что я боюсь потерять Толю. И знаю, что потеряю, потому что его увлечение мною ненадолго. Он никогда не захочет связать свою жизнь с моей и будет прав. Он красивый, умный, сын известного ленинградского архитектора, любой девушке будет лестно внимание такого парня. А кто я? Как говорится, ничего особенного, талантов никаких. И, как часто напоминает отец, «если бы не советская власть», то и в институт бы не попала, осталась бы швеей или прислугой на всю жизнь.
И если бы Анатолий ушел от меня, перестал бы встречаться со мной, наверное, мне было бы легче. Я уговорила бы себя, убедила бы, что так и должно быть.
Нет, наверное, не убедила бы… Я ведь пробовала. Представляла себе, что Анатолия нет, совсем нет, и старалась уговорить себя, что без него мне легче и лучше.
Но не могла уговорить. Не могла ни когда была одна, ни тогда, когда рядом был Алеша Звягинцев.
Впрочем, с Алексеем мы редко встречались. Я не хотела этого. Часто не подходила к телефону, когда он звонил. Правда, он два или три раза бывал у нас дома, случалось, ходила с ним в театр. Только очень редко. А он звонил и звонил… Иногда мне хотелось ему сказать: «Не надо, Алеша, не надо!..»
Ну конечно, я сама виновата. Вначале мне было интересно с ним. Мы познакомились вскоре после окончания войны с белофиннами. Мне хотелось узнать как можно больше об этой войне. Хотелось представить, смогла бы я выдержать, если бы пришлось в ней участвовать. Я слушала его рассказы и пыталась вообразить, увидеть все это как бы наяву. И думала: нет, мне этого никогда бы не выдержать – холода, ветры, смерть, поджидающая тебя за каждым сугробом…
А он, Алеша, воспринял все это совсем иначе. Ему показалось, что мое отношение к нему совсем иное. Сперва мне это даже в голову не пришло. Я поняла это только там, в парке, на скамье, когда он попытался обнять меня…
Да, конечно, я сама во всем виновата. Мне надо было сразу сказать ему, что это совсем другое, что наши отношения должны быть только дружескими, иных между нами не может быть…
Но… как-то язык не поворачивался, боялась обидеть. А вот матери моей он нравится. Однажды, когда я в очередной раз попросила ее подойти к телефону и, если звонит Алеша, ответить, что меня нет дома, она рассердилась. Сказала: «Вот сейчас возьму и все расскажу! Врет, мол, она! И бросьте вы ей звонить! Такой человек, майор, самостоятельный, не женатый! Да любая девка…»
А я только рассмеялась в ответ. Я знала – он хороший человек, Алеша. Как он расстроился, когда я сказала ему, что уезжаю на все лето!.. Но Анатолий заслонил для меня всех. Я люблю его и всегда боюсь, что вижу его в последний раз. Боюсь, что он уйдет и уже не вернется…
…Но он не уходит. Вот и сюда, в Белокаменск, приехал.
