предлагая папиросы захваченным в плен красноармейцам перед тем, как начать их пытать…
Недавние события на Карельском перешейке придали в сознании Веры слову «война» конкретную осязаемость, потому что теперь уже не какой-то, едва знакомый ей город, а ее родной, сегодняшний Ленинград еженощно погружался во тьму и лишь вчера окружавшие ее люди уходили на фронт…
Любое несчастье воспринимается человеком тем сильнее, чем больше он может потерять. Сейчас Вера переживала свою первую настоящую любовь. И мысль о том, что немедленным следствием новой войны будет то, что она потеряет Анатолия, казалась ей страшной и нестерпимой.
Может быть, она так настойчиво, так подробно расспрашивала несколько месяцев назад Алексея Звягинцева о недавней войне потому, что подсознательно хотела понять, сможет ли она и во время войны не расставаться с Анатолием, быть там, где придется быть ему.
А в том, что он, Анатолий, в первый же день войны окажется на фронте, Вера не сомневалась.
…В эту минуту Анатолий, то ли интуитивно почувствовав тревогу, охватившую Веру, то ли продолжая свои мысли, убежденно сказал:
– В общем-то, в ближайшее время никакой войны не будет.
– Почему ты так уверен? – поспешно спросила Вера, которой в этот момент больше всего на свете хотелось услышать такие слова, которые погасили бы внезапно охватившую ее тревогу.
– Да потому, что Гитлер побоится сейчас полезть к нам, – убежденно ответил Анатолий.
– Отец недавно был на совещании в горкоме, – понизив голос, сказала Вера, – там говорили, что все может случиться.
– Ну, это в порядке бдительности! У нас тоже недавно было комсомольское собрание, выступал полковой комиссар… Но для каждого, кто разбирается в политике, ясно, что пока что войны не будет. Ты сообщение ТАСС-то читала?
– Да. Я читала, – тихо сказала Вера.
– Ну так вот! Такие вещи зря не публикуют, – уверенно сказал Анатолий.
Он взял Веру под руку. Его твердо произнесенные слова, его прикосновение успокоили Веру. В самом деле, чего она вдруг всполошилась? И почему зашел разговор о войне? При чем тут война? Все тихо и мирно. Анатолий рядом. Впереди много хороших, радостных дней…
– Куда мы идем? – спросила Вера, когда они свернули с главной улицы и пошли по плохо освещенному, уходящему вниз переулку.
– К реке, – как-то слишком уж беспечно ответил Анатолий, – тут есть чудесная речка. Я уже днем успел искупаться. Знаменка. Знаешь?
Еще бы ей не знать! Тихая, ласковая речка. Сейчас метров сто вниз, потом направо и еще раз направо. Только берег там довольно высокий, обрывистый. А если пройти подальше, то станет пологим, песчаным.
Вера украдкой взглянула на часы. Половина одиннадцатого.
– Послушай, Толя, уже поздно, – сказала Вера, и голос ее неожиданно прозвучал просительно,
