посмотрел на руки.
В левой лежала бумага, требовавшая подписи. В правой действительно находилась шариковая ручка.
«А куда делась большая алюминиевая ложка?»
Я точно помнил о присутствии в моей жизни большой алюминиевой ложки.
Или же меня начало клинить?
– Молодой человек, девушка ждёт. Это невежливо.
– Сейчас, сейчас…
Так уж я был воспитан: сначала исполнять желания женщины, а уж потом разгребать последствия.
Черканув шариковой ручкой в нижнем правом углу листа бумаги, я вернул документ бородатому старику.
– Вот.
Дедушка, не взглянув на документ и краем глаза, незамедлительно передал его в следующие руки.
– Это вам, – сказал он.
Девушка взглянула, вчиталась, после чего спросила:
– Тут написано, что все движимое и недвижимое материальное имущество указанного персоналия передаётся в собственность Марии Медичи, верной и незыблемой царице «служителей Иеговы». Это шутка?
– Нет.
– Но меня зовут Алла Гаврилова, и я не имею никакого отношения к «служителям Иеговы».
– Черт!.. – выругался дедушка.
Машинально почёсывая затылок, он окинул взглядом окружающее пространство.
– Снова не в том месте и не в то время. Континуум совсем не щадит моё здоровье.
После этих слов старик внезапно замер, словно складки кожи его лба судорожно зажали очень важную мысль.
– Впрочем…
Его рука бросила так и не докуренную сигару через правое плечо, а потом аккуратно уцепилась за мягкую миниатюрную женскую ладошку.
– Дорогая Аллочка. Вам нужно торопиться. Вы отстаёте по графику, вычерченному Вселенной. Бегите и не оглядывайтесь. Станьте до конца часа Марией Медичи, станьте царицей и, что тоже немаловажно, возглавьте уже «служителей Иеговы». Без вас они совсем пропадут.
– Хорошо, – пообещала стюардесса, сияя как солнышко.
Затем она развернулась вектором движения в сторону кабины пилотов и с гулким топотом каблуками ринулась в заданном направлении.
Я провожал её взглядом, пока мог.
Чуть погодя я спросил:
– А как же ужин?
Мой спутник дерзко махнул рукой и сообщил:
– Рыба невкусная. Можешь уже убрать свою вилку.
Я посмотрел на правую ладонь. Теперь она и впрямь сжимала вилку.
Следующие десять минут прошли в полном молчании. Я то ли не решался заговорить, то ли пребывал в интеллектуальной прострации. Но в конце концов во мне проснулось либо мужество, либо здравомыслие.
– Вы аферист? – спросил я.
– С чего вы взяли?
– Вы только что лишили меня всего важного в моей жизни и ничего не дали в замен.
– Да неужели?
Старик снова впился пальцами в затылок.
– И что же это такое важное, но
