вы бросили дело, это не значит, что и я должен.
Глядя на мальчишку, видя его отчаянную убежденность, Хант испытал глубокую печаль. Будучи ведущим детективом департамента полиции, он участвовал во многих расследованиях и потому взял дело об исчезновении Алиссы на себя, сделав больше, чем кто-либо другой, для возвращения бедной девочки домой. Он отдал расследованию многие месяцы и настолько пренебрег собственной семьей, что жена, в отчаянии и тихом гневе, в конце концов ушла от него. И все ради чего? Алисса пропала. Пропала бесследно, и им еще повезет, если удастся обнаружить хотя бы ее останки. Случай в Колорадо не значил ровным счетом ничего. Хант знал статистику: большинство похищенных не доживали до следующего дня. Вот только легче от этого не становилось. Он по-прежнему хотел вернуть девочку домой. Так или иначе.
– Дело не закрыто, сынок. Никто ничего не бросил.
Джонни поднял велосипед, скатал карту и сунул в задний карман.
– Мне надо идти.
Детектив положил руку на руль, горячий от солнца и шершавый от ржавчины.
– Я давал тебе послабление. Больше не могу. Это нужно прекратить.
Джонни потянул велосипед на себя, но не сдвинул и на дюйм[11].
– Я могу сам о себе позаботиться, – едва ли не прокричал он.
Хант впервые услышал, чтобы мальчишка говорил так громко.
– В том-то все и дело. Не ты должен заботиться о себе. Это обязанность твоей матери, а она, честно говоря, и за собой-то приглядеть не может, не говоря уже о тринадцатилетнем мальчишке.
– Думайте что хотите, но вы ничего не знаете.
Удержав его взгляд еще на секунду, Хант увидел, что злость в темных глазах сменилась испугом, и понял, как сильно нужна мальчику его надежда. Но мир недобр к детям, и запас терпения в отношении Джонни Мерримона у него исчерпан.
– Если поднимешь сейчас рубашку, сколько синяков я увижу?
– Я сам могу о себе позаботиться.
Заявление прозвучало заученно и неубедительно, и Хант понизил голос.
– Я ничего не могу сделать, если ты перестанешь со мной разговаривать.
Джонни выпрямился и отпустил велосипед.
– Я пойду пешком, – сказал он и повернулся.
– Джонни.
Мальчишка будто и не слышал.
– Джонни!
Теперь он остановился.
Хант подвел к нему велосипед. Спицы на ходу пощелкивали.
Джонни положил руки на руль.
– У тебя есть моя карточка?
Паренек кивнул.
Хант шумно выдохнул. Он и сам не мог объяснить, что так тянуло его к Джонни. Может, он видел в нем что-то? Или острее, чем следовало бы, чувствовал его боль?
– Не потеряй. Держи при себе. Звони в любое время. О’кей?
– О’кей.
– И я не хочу больше слушать жалобы на тебя.
Джонни промолчал.
– Сейчас прямо в школу?
Молчание.
Хант посмотрел на чистое голубое небо,
Дюйм – ок. 2,5 см.
