Гореть тебе в аду.
Джек улыбнулся, как будто оскалился.
– Господь прощает мелкие прегрешения.
– Твоя мама не так говорит.
Он коротко усмехнулся.
– Моя мама уже готова омывать ноги и заклинать змей. Да ты сам знаешь. Она молится за мою душу так, словно я в любой момент могу вспыхнуть и сгореть. И дома молится. И на людях.
– Ну да?
– Помнишь, меня застукали, когда я сжульничал?
Три месяца назад.
– Да. На уроке истории.
– Нас вызвали к директору. Так она заставила его опуститься на колени и молить Бога, чтобы направил меня на путь истинный.
– Чушь.
– Никакая и не чушь. Она так его напугала, ты бы видел: весь скорчился, а сам одним глазом щурится – не смотрит ли она на него. – Джек открыл банку и пожал плечами. – Да только он не виноват. Она ж сама с дуба рухнула и теперь меня за собой тащит. На прошлой неделе упросила проповедника молиться за меня.
– С какой стати?
– На тот случай, если я себя трогаю.
– Поверить не могу.
– Жизнь – комедия, – изрек Джек, но на улыбку его уже не хватило.
Его мать была жутко религиозной, заново рожденной и спуску никому не давала. Джеку она постоянно грозила адским пламенем и вечным проклятьем. Он отбивался, но защита уже давала трещины.
Джонни открыл свое пиво.
– Она знает, что твой отец еще выпивает?
– Сказала, что Господь это осуждает, так что папаня перенес пивной холодильник в гараж. И крепкую выпивку тоже. Похоже, вопрос решен.
Джек фыркнул. Джонни приложился к банке.
– Дерьмовое пиво.
– Бедняки, приятель, не выбирают. Не напрашивайся, а то стукну. – Джек выдул остаток, сунул пустую банку в рюкзак и достал третью.
– Ты историю сделал?
– Что я сказал насчет маленьких прегрешений? – Джек поискал что-то взглядом за спиной друга.
– Где твой велик?
– Не знаю.
– То есть как это ты не знаешь?
– Не хотелось ехать.
– У тебя же «Трек» за шесть сотен.
Джек отвел глаза. Пожал плечами.
– Я по старому скучаю. Вот и всё.
– И пока никаких следов?
– Увели, наверное. С концами.
Вот она, сила чувства, подумал Джонни. Старый велик Джека был желтой, как моча, железякой лет пятнадцати, с тремя передачами и длинным сиденьем типа «банан». Отец купил его с рук, но некоторое время назад велосипед пропал.
– Так ты на поезд запрыгнул?
Взгляд Джонни скользнул на покалеченную руку. Джек сломал ее в четыре года, когда свалился с пикапа. Тогда-то и обнаружилось, что у него полая кость. Джеку сделали операцию по заполнению сердцевины коровьей костью, но хирург попался не самый лучший, потому что после нее рука перестала расти. Пальцы не работали. Рука потеряла
