5
Ливай Фримантл нес свое сокровище на плече. Тяжелый ящик был обернут двумя слоями черного пластика и перехвачен серебристой лентой. Немногие смогли бы перенести подобный груз на такое расстояние, но тем Ливай и отличался от других. Он не обращал внимания на боль, не воспринимал ее – просто шел по тропинке, перенося вперед то одну, то другую ногу и шевеля губами, когда в голову приходили слова. Слушая голос Господа, Ливай шел вдоль реки, как учила мама, когда он был еще ребенком. Река оставалась рекой, она не менялась, и Ливай ходил этой тропой, может быть, сотню раз. Вот только вряд ли он смог бы досчитать до ста.
Сто – это много.
И по тропе он ходил много.
Белого мальчика Ливай сначала увидел и только потом услышал. Тот летел прямо на него, будто сам дьявол, голодный до белых мальчиков, гнался за ним. Голова прыгала на худеньких плечах, лицо раскраснелось, ноги перескакивали через камни и рытвины; ветки хватали его за лицо, но промахивались. Мальчик не оглядывался, но мчался как преследуемый зверь.
Ливай хотел пропустить мальчика, но отступить было некуда. С одной стороны – река, с другой – деревья, а сам Ливай весил три сотни фунтов и был ростом в шесть футов и пять дюймов[14]. Мальчика искали люди с оружием. Копы с блестящими железками на ремне, охранники с дубинками и гадкими улыбками. Ливай спросил Господа, что делать, и Господь сказал: хватай мальчика, но не сделай ему больно. Просто возьми его.
– Правда? – спросил шепотом Ливай, но Господь не ответил, и тогда Ливай пожал плечами, выступил из-за дерева и схватил мальчика одной рукой. Тот закричал, но Ливай держал его, стараясь ничего не повредить. Потом Бог подсказал, что сказать мальчику.
– Бог говорит… – начал он, но мальчишка укусил его за палец, да так сильно, что кожа лопнула, словно виноградина, а из пальца полилась кровь. Было больно, больно по-настоящему, и Ливай швырнул мальчишку на землю. Он тут же устыдился, как будто каким-то образом подвел Господа.
Однако было больно.
Мальчишка прокатился по земле, вскочил на ноги и, как заяц, кинулся наутек, но Ливай и не думал его преследовать. Бежать с тяжелым ящиком на плече он не мог, как не мог и оставить ящик даже на минуту, а потому просто стоял и хотел лишь одного: чтобы палец перестал болеть.
Боль навела его на мысль о жене, и это было хуже всего, так что Ливай держал окровавленный палец и ждал, что скажет Бог. Когда Он наконец заговорил, то сказал, что было бы неплохо узнать, от чего убегал мальчик.
Ливай пожал своими здоровенными плечами.
– Бог говорит, а Ливай делает.
Забавно.
К мосту он подошел минут через двадцать. Кровь на камнях казалась черной. Ливай хорошенько прислушался, а потом опустил ящик на землю и выступил из-за ивы. Он хотел, чтобы кто-нибудь сказал ему, что делать, но Господь молчал. Горячий палец ветра коснулся щеки, далеко на западе полыхнула молния.
В воздухе висел сухой, тяжелый запах, поднимавшийся от пыли под мостом и как будто заряженный статическим электричеством.
Ливаю показалось,
Ок. 136 кг и 195,5 см.
