этой картины муж избил, а вы – «да, да, понимаю…» Я из-за этой картины войну выдержала, чуть до развода не дошло, а вы – «да, да, понимаю…» Какие вы все обманщики, мужчины! А еще говорил мне: «Хотите, я нарисую ваш портрет? Вон в том лесочке? На фоне вековой ели?» Как же вам всем не стыдно?! – И, будто плюнув в Нуйкина, бросила трубку.
Позже раздался еще один любопытный звонок. В тот вечер в гости к ним пришел Сережа, Юлька уже спала, сидели за столом, пили чай. Не очень часто, но Сережа заглядывал к ним, любил поговорить с Екатериной Марковной о литературе, а с Семеном Семеновичем – о жизни. Екатерина Марковна так и не могла разобраться, что за человек Сережа, откуда он такой взялся, и, так как Сережа постоянно уходил от расспросов в сторону, она со временем перестала докучать Сереже. Воспринимала его таким, каков он есть. Когда надо будет, все само по себе встанет на свои места. Так она решила.
И вот сидели, пили чай, говорили о литературе, и тут зазвонил телефон. Екатерина Марковна вышла в коридор, сняла трубку.
– Квартира Евграфовых?
– Да, да, – ответила Екатерина Марковна.
– Можно пригласить Канта Георгиевича?
– Простите, а кто его спрашивает? Я его жена.
– Это главврач Пансионата. У нас находится Антонина Степановна Юдина, она в тяжелом состоянии. Очень просит приехать Канта Георгиевича… как бы это вам сказать помягче… попрощаться.
– Простите, – опешила Екатерина Марковна, – но разве Антонина Степановна жива?
– Как то есть жива? – в свою очередь удивилась главврач. – Конечно, жива. Но с тех пор, как Кант Георгиевич перестал к ней приезжать, Антонина Степановна очень сдала.
– Что-то я не понимаю… – пробормотала Екатерина Марковна. – Разве Кант Георгиевич приезжал к ней?
– Да, каждую неделю. Точней – каждое воскресенье. И вдруг как отрезало… Старушка сильно переживает. Однако она гордая, все носит в себе. И вот только теперь… когда у нее кризисное состояние…
– Странно. Он никогда ничего не говорил мне…
– Так можете вы передать Канту Георгиевичу просьбу Антонины Степановны приехать к ней?
– Но дело в том, видите ли… – Екатерина Марковна не знала, что и говорить. – Может, я сама могу подъехать? Мы с Антониной Степановной были в очень хороших отношениях.
– Нет, она просит приехать именно Канта Георгиевича. Для нее это очень важно, поймите!
– Понимаю… Да, да, понимаю… Но вы знаете, все дело в том, что Кант Георгиевич… умер.
– Как умер? – не столько изумилась, сколько не поверила главврач.
– Да, умер. От сердечного приступа.
– Господи! – воскликнула главврач, – да что же это за напасть такая: чем лучше люди, тем быстрей они умирают?!
– Простите? – не поняла Екатерина Марковна.
– Ваш муж был прекрасный человек. Добрый, веселый, внимательный. Что я скажу теперь Антонине Степановне? Ведь это подкосит ее окончательно. Он был
