В последние годы дороги окончательно испортились. Раньше, хотя и изредка, их всё же чинили. Там мост исправят, там ямы гравием засыплют. Всё же польза какая-то. Почему при Республике никто не хочет этим заниматься?
– Республиканцам чинить дороги недосуг, – отозвался с ехидцей Флоримон. – Не знают, как власть поделить. До дорог ли тут? Раньше хоть ездить можно было безопасно: потрясёшься, но до места доберёшься. А сейчас того и гляди: пальба. То шайка какая-нибудь из леса выскочит, то батальон национальных гвардейцев окружит. Порою даже не отличишь, бандиты это, гвардейцы или департаментская милиция.
Все спутники согласно закивали головами, за исключением одной гражданки Прекорбен, которой все эти сетования пришлись не по душе.
– Да бросьте вы жаловаться! – воскликнула она. – Чего такого хорошего было при старом режиме? Может, дороги и были ровнее, но вот экипажи никуда не годились. Или вы забыли, как мы ездили в этих ужасных тюрготинах и карабасах[34] без рессор, которые плелись по дороге как черепахи? В эдакой колымаге мы бы за день не добрались и до Мульта. Недаром был издан декрет о правилах пассажирских перевозок. И слава богу, что нашлась компания, которая взялась избавить народ от тех жутких катафалков, и благодаря которой появились дилижансы.
– Да, здесь вы, пожалуй, правы… – молвил Жервилье.
– И то, что мы едем в эдакую жару, тоже неплохо, – продолжала между тем Прекорбен. – Выехали бы в сезон дождей, увязли бы в первой же канаве.
– И здесь ваша правда, – согласился бродяга Флоримон. – Вообще надобно заметить, что мы едем в самое удачное время не только нынешнего года, но и вообще всей эпохи Свободы. Судите сами: дорога суха как горло вставшего наутро с похмелья, – это раз. Мы едем согласно правилам народной власти, можем наплевать на сословные различия и смело обращаться ко всем на «ты», как у нас в кабаке, – это два. В-третьих, возможно, по пути нам будет показано прелюбопытное зрелище войны французов против французов. А на это, уверяю вас, стоит взглянуть.
В последнем случае Флоримон имел в виду готовящийся поход федералистов на Париж.
Мария с удивлением взирала на этого странного пассажира. По всем законам природы этот отпетый бродяга-гуё, у которого в карманах свистел ветер и который, верно, и в дилижанс-то сел не по билету, а по знакомству с кучером, должен был боготворить Революцию и жаждать новых потрясений. Между тем Флоримон отпускал в адрес Республики всякие колкости, высмеивал нововведения и вообще рассуждал вполне здраво.
– Шутки у вас какие-то мрачные, любезный, – с укоризной покачала головою гражданка Прекорбен. – И охота вам портить настроение в начале долгого пути! Не забывайте, что до Парижа нам ехать ещё два дня и две ночи.
– Две ночи?! – оживился бродяга. – А вот мой приятель Анис в прошлом году, верите или нет, покрыл это расстояние за пятнадцать часов.
– Кто такой этот
