Никого здесь больше нет, окромя моей семьи: я, жена, да дочери наши.
– Помощницы… – кивнул Жервилье ободряюще, окончательно успокоенный доверительным тоном трактирщика.
– Помощницы, говорите? Э-э, помощник один у меня был. Настоящий помощник. Но его забрали. Пятый месяц от него ни слуху, ни духу.
– О ком это вы говорите?
– О сыне моём, понятное дело. Сынок-то у меня единственный наследник. Дочерей хоть отбавляй, – целых пять штук, – а сын один. Ещё в марте месяце, как объявили всеобщий призыв, записали его в департаментский батальон и увели по парижской дороге. – Трактирщик взгрустнул, вздыхая. – С тех пор никаких известий. Не знаю, в лагере ли он, в Париже, или уже на войне, бьётся с пруссаками и австрияками. Э-э, как в воду сгинул… Расспрашиваю всех едущих оттуда, никто о нём не слыхивал. Может, уже лежит с простреленной грудью в какой-нибудь траншее.
Гости сочувственно закивали головами.
– Война – дело не шуточное, – молвил слуга Этьен.
– У нас из Фалеза тоже немало молодцев забрали, – добавил печально Жервилье.
– Ох, и сколько наших храбрых парней не вернётся назад! – сокрушённо воскликнула его супруга.
Лишь одна гражданка Прекорбен не присоединилась к общему хору.
– Не нужно напрасно тревожиться, гражданин, – строго заметила она трактирщику. – Ничего с вашим сыном не сделалось. Воюет как и все. А если желаете узнать про него, то вам следует обратиться в военное ведомство: туда все сведения поступают из всех четырнадцати армий.
– Это в Париже-то? – почесал за ухом озабоченный отец. – Обратиться? А как? Письмо писать, так я неграмотен. Самому ехать, так заведение не на кого оставить. Вот если бы вы, добрые люди, посочувствовали, вошли в моё положение, навели бы там справки, что и как… Был бы вам премного благодарен.
– Что до нас, – сказал Жервилье, имея в виду себя и супругу, – то мы едем до Эврё. А вот молодая барышня, которая сидит напротив нас, то она едет до самого Парижа.
Трактирщик с надеждой воззрился на Марию. Наша героиня никак не отозвалась, целиком занятая баваруазой. В самом деле, почему попутчик указал на неё, когда рядом сидит гражданка Прекорбен, которая не только едет в столицу, но и проживает в ней?! Или он считает, что у почтенной дамы и так полно забот, а незамужней девице нечем другим заняться в Париже, кроме как бегать по ведомствам и наводить справки о каком-то солдате?
Не только трактирщик, но и все собравшиеся некоторое время взирали на Марию, не прекращавшую, однако, свою трапезу. Гражданка Прекорбен протяжно вздохнула и вынула из своей сумочки записную книжку:
– Говорите имя и фамилию вашего сына, а также его воинскую часть. Я обращусь к мужу; возможно, он сможет что-нибудь разузнать.
«А кто у вас муж?» – хотела спросить аудитория, но в данный момент этот вопрос был неуместен.
– Записывайте, – оживился трактирщик: – Пьер Франсуа
