не думая, чтó при этом испытываю я. Я уж не говорю про это зрелище… Ему трудно было закрыть дверь?
Когда шум льющейся воды стих, я даже подпрыгнула. Что теперь делать? Мною овладела паника. Не придумав ничего лучше, я снова разлеглась на кушетке и притворилась спящей. Правда, я все же успела увидеть, как Хейден вышел из ванной с полотенцем, обмотанным вокруг талии. Другой одежды на нем не было.
Боже милостивый!
– Дерьмово это у тебя получается, – с явным изумлением сказал Хейден.
Мои глаза непроизвольно открылись. Хейден стоял и ухмылялся.
– Что именно? – хмуро спросила я.
– Притворяться спящей. Поза неестественная, как у деревянной куклы.
Он не делал попыток чем-нибудь прикрыть свое тело. Мне сразу бросилось в глаза обилие капелек, делавшее его мышцы еще рельефнее.
– Э-э… – все, что ответила я.
К утру у него явно улучшилось настроение. И то хорошо. Я старалась не смотреть, как Хейден надевает красную клетчатую рубашку прямо на мокрое тело. Когда же он взялся за полотенце, я заставила себя отвести глаза. Щеки у меня снова вспыхнули.
Удивительно, что я так обостренно воспринимала его наготу. Обычно я относилась к этому спокойно. Голые дети, голые взрослые. Мое отношение к обнаженному телу было медицинским. Чтобы помочь раненым, многих из них, естественно, вначале требовалось раздеть. Моим основным занятием в Грейстоуне был уход за больными и ранеными, и потому голые тела я видела достаточно часто.
Но я попала в совершенно иные условия, к которым не была готова. Услышав тихое потрескивание молнии на его джинсах, я облегченно вздохнула. Наконец-то Хейден полностью оделся и уже не так будоражил мое внимание. Меж тем этот душ и одевание напомнили мне, что я давно не мылась и не меняла белье. Наверное, от меня воняло, как от мертвеца.
Тишину хижины нарушило громкое урчание моего желудка. Хейден успел надеть ботинки.
– Проголодалась? – спросил он, удивившись этой «музыке».
– Жутко, – честно призналась я.
Переодеваться мне было не во что. Сунуть ноги в ботинки – и я готова к выходу.
– Пошли, отведу тебя на кухню, – сообщил Хейден.
Его настроение действительно улучшилось. Моя ненависть к нему растворилась. Наедине со мной он был гораздо дружелюбнее, чем под бдительными взорами солагерников.
Я обрадовалась яркому солнцу. Сама не знаю почему, я ожидала туч, дождя, ветра и других погодных пакостей. Может, потому, что они больше соответствовали холодности и угрюмости, с какой меня встретили в лагере. Хейден вел меня тем же путем, что и вчера. При утреннем свете было видно, как в хижинах копошатся люди.
Мое внимание привлекла женщина, что играла на лужайке с двумя маленькими детьми. Зрелище мне понравилось. В Грейстоуне такое было бы немыслимо.
– Итак… – произнес Хейден, отвлекая меня от играющей матери.
– Итак, – спокойно повторила
