растолковал дракон, – с точностью наоборот, отделить горох от чечевицы, – и тут же сделался серьёзным, – я подобным методом не владею.
– Скажи, есть ли способ разместить в пространстве изменённого времени материальные объекты?
Тут дракон с подозрением покосился на собеседника, сменившего тему. – Нашёл тому применение?
– Не знаю, – честно ответил Алекс, – но обязательно найду, мысли, как мальки, не застревают в нейронных сетях, а на удочку ловить, уволь, не любитель.
– Пространство, где ход времени изменён, – начертил когтём круг на песке, – не определяется видимыми либо иными значимыми границами. Любое пространство, – сдул чертёж, – бесконечно по определению. Вложенные друг в друга, точно куклы русской матрёшки, одно или несколько не имеет значения – существуют симультанно, то есть единовременно. Перемещение объектов допустимо через червоточину, назовем её шлюзом, равно как и их материализация.
– Стой, стой, не спеши! – Алекс задумался, постукивая указательным пальцем по кончику носа. – Разумное существо, воспользовавшись порталом, э-э… шлюзом, способно перейти в пространство изменённого времени?
– Ты – «да», я – «нет», – красноречивый жест дракона попросил Алекса унять возбуждение и дослушать, прежде чем вопрошать. – Точнее, я – тоже «да», но это разве что от нечего делать. Будучи хронос-эталоном Эгоплеромы, подпространство, где нахожусь, – ключевое, остальные же относительны. Согласно воле твоей, – осклабился.
Алекс припомнил, как, проектируя смену времени суток, секундой выбрал промежуток между ударами сердца дракона, вряд ли это послужило причиной зазнайства последнего, но углубляться в предмет не стал.
– Пространства изменённого времени далеко не параллельные миры, как оно мыслится, тут сплошные различия. Помнишь первую встречу, когда ты распахнул ясельные ворота?
– Да уж, – Алекс усмехнулся, – предлагаешь забыть?
– Аналогично будет с каждым подпространством, – ответ дракона не шутил, – за порогом шлюза беспробудный морок, другими словами, всё как всегда, разницы не узришь.
Над невысоким постаментом булыжного камня, возле причала дома Алекса, прямо у кромки воды, свободно парила, словно в антигравитационном поле, дверная коробка из маренного дуба с установленной дверью того же дерева, три петли, ручка-кноб с фиксатором под правую руку – строгий выдержанный стиль, ничего лишнего. Не обошлось и без классического атрибута, резинового коврика, на треть уходящего в щель между булыжником и порогом.
В глубине короба, на фоне водной глади озера, стоило дверь распахнуть, начинал просматриваться прорубленный в песчанике туннель, протяженность коего могла бы поведать о многом. Например, об истлевшей груде и оттого пришедших в негодность примитивных инструментов, хлыстов, пропитанных кровью рабов, о стонах, пугающих в полнолуние волков. Да, таковой казалась атмосфера в шурфе,
