свидетели, – тут же наглядно продемонстрировал результат. – Думаю, принцип прост и понятен, да и опыт положительный копится.
Алекс, помедлив, разлёгся рядом, оказалось неудобно, точно на матрасе с острым дефицитом пружин, а то и похуже. Подложил под голову руку, надолго не хватило, быстро затекла. Покосился на дракона, подумал – терять-то особо и нечего, попросился обратно в лапу. Тот не отказал.
– К чему-то надо однозначно приступать, бездельников нигде не любят, – процитировал Алекс непредвзятую истину, худо-бедно устроившись, – небо, почему бы и нет. Ящуры, они же древние, а те плохого не посоветуют. На данный момент оно так и есть, не придраться. Пока не понятно, как я тут оказался, что представляет собой это «тут» и что вообще происходит, лучше проявлять лояльность.
– Итак, неба глубина – запросто, – укрепился бормотанием, но глаза закрывать не стал, – не много ли берёт на себя субъективный советчик, точно знакомы с ним целую вечность, – сосредоточился. Бах бабах, и небо получилось. Беззвучные фанфары. Оказалось многим проще, чем рисовать. А то бывало, воображаешь красивейшее создание, а из-под кисти лишь страх Божий нарождается, тут хоть о пейзаже речь, хоть о натюрморте.
– Добавить солнце в зенит, – Алекс усмехнулся, – не вопрос, захотелось уменьшить яркости, всё же Эгоплерома не солярий, – призвал на выручку кучевые облака. Смутился итогом, посмотрел на дракона, тот делал вид, будто ему всё равно, это досаждало. Пришлось придать результатам абстрактные формы, избавив от привычки подражать питомцам зоопарка. Творческая мука, вне зависимости от причины возникновения, – задача не для избалованных усердием трудоголиков.
Когда под ногами навязанная почва, а выше фальшивого горизонта – самодельное небо, почему-то нет желания творить себе подобных, хочется немного обустроиться. Алекс не сомневался, он либо умер, либо спит, либо в коме. Определиться точнее не получалось, так как виденные редко сны помнил фрагментарно, умирать и вовсе раньше не приходилось, а про состояние в коме только в сериале смотрел, при этом мир Эгоплеромы казался привычным и все его действия выглядели логично.
Закладка паркового ансамбля сразу на старте оголила массу физико-ботанических проблем, не все из них решились наилучшим образом. Однотипная процедура по материализации элементарных вещей, будь то травинка, песчинка и далее по смыслу, а также и более сложных конструкций – куст, дерево, россыпь камней – навели Алекса на идею создать некое подобие хранилища – кладовую Эгоплеромы. Другими словами, готовый либо незавершённый предмет не аннигилировался с концами, а просто, теряя визуализацию, растворялся в окружающем эфире. По мере необходимости объект извлекался в нужных количествах, при этом не требовалось хранить в памяти все детали до мелочей, достаточно помнить о его существовании в качестве образца, тем самым сосновый бор на десяти гектарах – минутное дело, если бы не одно «но».
Деревья падали друг за другом то ли под топорами лесорубов-призраков,
