Рейгана, а заодно за активизацию Пекином военных действий на границе с Вьетнамом (которые были предприняты в ответ на очередное наступление вьетнамских войск в Кампучии).
Заодно Москва чуть не отменила запланированный примерно на то же время визит в КНР делегации ССОД (Союза советских обществ дружбы). Но не отменила. Делегацию приняли прекрасно, о чем новый посланник В.П. Федотов в отсутствие посла и телеграфировал в Центр. О.Б. Рахманин пришел в негодование и приказал вообще ничего не сообщать телеграфом о пребывании делегации в КНР. В.П. Федотов тем временем проинформировал Центр о контактах Пекина с натовцами. На этот раз его одернул М.С. Капица: не нужны, мол, антикитайские выпады, оценивайте ситуацию сбалансированно.
В общем, в Москве не было четкой линии по Китаю, борьба сторонников и противников нормализации мешала ее появлению. Что же касается китайского руководства, то, несмотря на наш неожиданный зигзаг с визитом И.В. Архипова, оно продолжало подавать позитивные сигналы в адрес СССР.
В мае 1984 года в Пекине находился югославский руководитель Маркович, которому китайские лидеры заявили: 1. КНР никогда не будет воевать с СССР, никогда не вступит в антисоветский альянс с США и Японией. 2. Китай искренне стремится к дружбе с Советским Союзом. 3. КНР не имеет территориальных претензий к СССР. В период «культурной революции» претензии порой звучали, но такое больше не повторится. Земли, о которых шла речь, в течение столетий принадлежат России, там проживает советское население. Существует только вопрос об уточнении линии прохождения границы. В частности, КНР считает, что граница на реке Уссури должна проходить по фарватеру, а не по китайскому берегу, на чем настаивает Москва. 4. СССР продолжает угрожать КНР, не делая ничего для устранения «трех препятствий». Китайское руководство вынуждено напоминать об этом публично, но будет стремиться реже поднимать данный вопрос. 5. В Китае по-прежнему ждут И.В. Архипова и готовы принять его в любое время.
На протяжении 1984 года Пекин буквально осыпал нас предложениями о научных, культурных, спортивных контактах, об открытии консульств. Москва реагировала на инициативы вяло. Так, Госкомитет по науке и технике (ГКНТ), который имел право самостоятельно устанавливать связи с зарубежными партнерами, на Китай выходить не мог. О направлении в КНР любого специалиста, от приемщика оборудования до перевозчика, принималось отдельное решение ЦК КПСС, причем в обязательном порядке запрашивалось мнение посольства в Пекине. Делалось все, чтобы и китайцев не пускать в СССР, чтобы, не дай бог, их больше ездило в Советский Союз, чем наших людей в КНР. В ЦК разъясняли: китайцы – большие мастера «народной дипломатии», с помощью которой они обрабатывают советских граждан, мутят им разум.
Такая позиция выглядела весьма странной, особенно в сравнении с нашей линией на американском направлении. Москва неизменно ставила задачу всемерного расширения и углубления контактов с представителями различных слоев американского общества. Большое внимание уделялось привлечению
