rel="nofollow" href="#n_125" type="note">[125].
Однако указ от 31 июля уже не оставлял надежды. «И тако, – сокрушался Евреинов, – разорился б дом, которой единственно продолжал коммерцию с иностранными государствами к славе империи, заплатя не один миллион рублев в казну пошлин, не считая что от того народной пользы последовало и нарушении всей нации купеческого за морем кредита». Между тем, уверял он, не последует ни малейшего «народного отягощения», если императрица позволит «додержать» его монополию в течение двух лет, поскольку поставлявшие семя с внутреннего рынка российские купцы-подрядчики будут продавать его по тем же ценам, как и иностранным купцам, но только непосредственно Евреинову. В противном же случае, утверждал он, подрядчики «…уведав, что вольно отпущать будет всякому, мне уже не отдадут», предвидя, очевидно, полную потерю контроля над ценами со своей стороны.
Для большей убедительности отиравшийся при дворе прожженный делец не раз пытался затрагивать весьма чувствительную струну: невыполнение обязательств его торгового дома перед иностранными партнерами приведет не только к утрате доверия к русскому купечеству в целом со стороны иностранцев, к отказу в кредитах, но и неблагоприятно скажется на реноме России. Между тем он уже оповестил своих корреспондентов в Англии и Голландии (видимо, до появления указа от 31 июля), «…что сей торг по силе моего контракта до сроку остался в моих руках, чем только и сохранил свой кредит». И потому, пояснял Евреинов, он не сможет объяснить иностранцам появление нового указа, уничтожившего его привилегию.
По всей видимости, к последнему доводу Екатерина II не осталась полностью равнодушной, хотя в принятом ею решении напрямую не высказалась на этот счет. Но в целом она не поддалась очевидному давлению, сохранив верность избранному курсу, и отвергла все поползновения Евреинова хотя бы на два года продлить его торговую монополию.
В кратком и довольно энергичном по форме указе Сенату, датированном 10 января 1763 г. (он отсутствует в ПСЗ), окончательно расставлены все точки над i. Начало документа содержит неслучайное напоминание о первых, наиболее важных, мероприятиях правительства, чтобы не допустить сомнений в их значимости: «При первых наших о различных пользах государственных попечительных распоряжениях между прочим отрешили мы и монополии во всем нашем государстве, в числе которых отданной некоторым персонам выпуск в чужие краи льняного семяни взял тогда у них по контракту на откуп московской купец Михайла Евреинов…» Далее звучат некоторые нотки сочувствия к предпринимателю, принявшему на себя немалые обязательства перед иностранными купцами, но «…за учинившимся внезапно отрешением в нашем государстве помянутых монополий не токмо подвержен стал великим по купечеству своему убыткам, но и вовсе в чужих краях кредит свой потерял». Сложившиеся обстоятельства, «…когда старой купеческой дом по приключениям невинным лишается своего кредита», наносили очевидный вред всему российскому купеческому
