темном погребе горел одинокий фонарь на толстом проводе, замотанном вокруг крюка. На полу работал масляный обогреватель, стоявший впритык с кроватью. На ней под плотным одеялом мертвым сном спал толстый мужчина, закутанный в застиранный банный халат. Воскресенский пощупал пульс:
– Жив, слоняра, пульс херачит как у колибри.
Игнатов позвал остальных.
– Тащите Скобельцына в фургон. Настю выньте.
– Юрий Данилович, может, сначала дом оглядим, погрузимся? – сказал Попович с искусственной обидой в голосе.
– Полчаса, не больше. Главное сокровище всё равно перед нами. Завтра мы все можем выходить на пенсию.
– Чего там во дворе-то? Банька, да? – спросил Попович Игнатова. Тот не отреагировал. – Люблю я баньку! Но не только как пользователь, так сказать, а еще и как чистый созерцатель. И где ни бываю, всегда смотрю, кто как свою баню обустроил! Тут сразу характер человеческий виден, почерк души, так сказать…
– Залей ебало! – рявкнул Мякинен. – Хочешь – иди, шмонай баню. Нам будет кэш и журило, тебе – веник да кадки!
Остальные тихо усмехнулись. Попович, беспечно насвистывая, вышел из дома.
– Попрошу внимания, господа! – Игнатов обратился к оставшимся. – Поздравляю вас с блестяще выполненной гуманитарной миссией. Мы рискнули жизнями ради того, чтобы освободить честного, а потому беззащитного человека из лап негодяев. Скобельцын не раз и не два вызволял из ненасытного чрева отечественного кривосудия наших товарищей. И как хороший частный детектив может справиться с тем, что не под силу правоохранителям, так и люди вроде Скобельцына способны умаслить любого судью или прокурора быстрее и надежнее самого дотошного адвоката. Сегодня мы поступили как граждане и, не побоюсь этого слова, как патриоты, верные…
Рация Мякинена внезапно зашуршала, послышался голос Поповича.
– Тут… тетка какая-то. Странная. Сидит, курит…
Игнатов с остальными проворно вышли из дома и проследовали в баню.
Внутри располагалось несколько разложенных раскладушек, вдоль одной из стен простирался длинный деревянный стол. За ним на скамье со стороны стены сидела женщина средних лет в старомодном зеленом платье до колен. Под платьем явно не было белья, на ногах виднелись чулки телесного цвета.
Игнатов присвистнул:
– Глазам не верю, и тут ты! Друзья, – в его голосе зазвучали официозно-торжественные интонации, – разрешите отрекомендовать: Амвросимова Лидия Валерьевна, 1975-го года рождения, служитель дворцово-паркового ансамбля «Ораниенбаум», архивный работник с многолетним стажем, кандидат культурологических наук, доцент кафедры музееведения Санкт-Петербургского государственного института Культуры. Лидия Валерьевна, бережный хранитель нашего бесценного и бессмертного духовно-материального наследия, не имеет, разумеется, никакого
