повернулась на спину, задрала платье до шеи, вопросительно взглянула на Юрия.
– По-обычному, Лида, по-обычному!
Игнатов снял бронежилет, до колен спустил армейские брюки и нижнее белье, встал поперек раскладушки на уровне ее груди, уперся коленями в корпус ложа, положил руки себе на бедра, ссутулил спину, закрыл глаза, задержал дыхание.
– Тебя, Юрасик, мне Бог посылает, не иначе, – зашептала Лидия.
Игнатов опустил голову, уставился на свой член, немного подрагивавший от напряжения.
– Можно мне хоть на этот раз потрогать, я аккуратно! Прошу тебя, прошу, – взволновано шептала она.
– Тихо, тихо! – раздраженно ответил Игнатов сквозь зубы.
Спустя минуту Игнатов засопел, с силой вжал руки в бедра, зажмурился. Его повисший в воздухе член дважды качнулся и извергся несколькими мутными струями. В глазах Юрия стояли слезы. После того, как последняя повисшая капля опала Лидии на левую грудь, Игнатов поднял голову и сделал несколько глубоких вдохов и выдохов.
– Без греха, без греха! – бормотал он, быстро крестясь.
Лидия отерла семя подолом платья и приподнялась на локтях.
Облаченные в пурпурные хитоны Скобельцын, Игнатов, Мякинен, Белик, Попович, Воскресенский, Драгомарецкая и Амвросимова сидели в просторном помещении, декорированном в древнегреческом стиле: с высокими потолками с меандровыми узорами, подпираемыми белыми колоннами с лепниной; с мозаичным полом; с настенными орнаментальными светильниками и большой люстрой на массивных позолоченных цепях; с многочисленными вазами, амфорами и гипсовыми скульптурами античных героев. На столе в большом количестве были разложены классические средиземноморские блюда и продукты: ячменные лепешки, запеченные баклажаны, креветки в красном соусе, зажаренные кальмары, овечий и козий сыр, перепелиные яйца вкрутую, финики и гранаты. Из напитков на столе стояли родниковая вода и красное вино с медом в амфорах и кожаных бурдюках.
Подвыпивший Скобельцын солировал, пока его гости бодро уплетали содержимое праздничного стола:
– Когда немецкие романтики и французские материалисты взяли на щит свое знаменитое «назад – к природе», они сами не понимали, какую глубиннейшую национальную идею вытаскивают на свет! Французы и немцы, потомки северных варваров, отнюдь не случайно столь рьяно радели за природное, за возврат к корням, за своеобразное почвенничество в западноевропейском изводе. Достаточно посмотреть на гастрономию германских варваров, чтобы осознать эту связь. Рацион белокурых бестий базировался на мясе, то есть на том, что дано природой. Зарезал хрюшку – и на вертел. Греческая кулинария, напротив, всегда превозносила то, что дано человеческим, именно человеческим усилием, прогрессом цивилизации, так сказать. Наибольшей ценностью обладали злаки, масла, молочные продукты – то, что культивировано, то есть буквально окультурено,
