и научила меня разбираться в алкогольных напитках. От хорошего вина получаешь вкусовое наслаждение и не теряешь ясность ума, а водка, а тем более спирт, обжигает все внутри и мутит рассудок.
Здание Петропавловского собора после демонтажа железного монстра отдали под вещевой склад, а в конце 80-х его реконструировали и превратили в концертный зал с вызывающим языческим названием «Ave sol!». Теперь в нем проходят концерты. На месте алтаря в зале оборудована сцена, на ней пляшут актеры и исполняются скабрезные песни. Это много хуже, чем размещение в храме вычислительной машины.
В новые времена все попытки православной общины вернуть себе Петропавловский храм были безуспешными. Я написал вновь избранному рижскому мэру Нилу Ушакову справку с аргументацией относительно исторических прав православных на здания Петропавловского храма. Однако дело уперлось в тот факт, что в начале XX века здание храма было конфисковано у православной общины решением Сейма и только на этом уровне можно было принять решение о его возврате.
Кстати, власти молодой Латвийской республики отобрали у русской общины еще великое множество других культурных объектов. Среди этих объектов только в Риге: дворец Петра I, Свято-Алексеевский православный монастырь и резиденция православного епископа(переданы католикам), Русский драматический театр, построенный на деньги купцов(ныне Латышский драматический театр), Духовная семинария(ныне анатомикум), Александровская гимназия(ныне Консерватория), две гимназии и реальное училище на Николаевской улице.
Как-то я попытался поднять вопрос о возврате украденного властями у русской общины имущества, но на меня все зашикали: «Что ты! Что ты! На эту тему говорить неприлично». Воровать было прилично, а говрить о воровстве неприлично. Очень странная система нравственных координат.
На страже Родины
Схема нанесения ядерных ударов США по Ленинграду
В НИИ я проработал чуть более полугода, и весной 1971-го меня призвали на срочную службу в Советскую армию. Отец хотел, чтобы я пошел по его стопам, поступил в военное училище и стал офицером. Он говорил, что у нас в роду все мужчины служили Отечеству и мне не след нарушать эту традицию. Действительно, мой прадед был из запорожских казаков и воевал в Турецкую войну, дед воевал в Германскую (сейчас принято говорить Первую мировую) войну, а отец – в Великую Отечественную. Однако поступать в военное училище мне не хотелось, поскольку от офицера требовалось безоговорочное подчинение начальству, что претило моей мятущейся душе. Но на срочную службу я пошел безо всяких уверток. Наверно, сказались гены – все предки служили солдатами, точнее сержантами. В армии тогда служили два года в сухопутных войсках и три года на флоте.
Из-за того, что я хорошо учился в школе, имел навыки работы техником и был сыном офицера, меня отправили на полгода учиться на специалиста спецсвязи в сухопутное учебное подразделение
