заведения республики после войны. Оказалось, что пара сотен преподавателей латвийской высшей школы добровольно сотрудничала с немцами в период оккупации. С руководящих постов и от преподавания на общественных кафедрах их после войны коммунисты отстранили, а вот преподавать на всех других кафедрах оставили.
Хотя со дня разгрома фашистской Германии прошло на момент моего поступления в университет уже четверть века, думаю, что бывшим коллаборационистам было не очень приятно видеть молодого сержанта Советской армии, радостно разгуливавшего в парадной форме по коридорам и аудиториям, в которых они с любовью развешивали портреты вождей Третьего рейха. Хотя развешиванием портретов дело не могло ограничиваться. Немцы уничтожили в годы войны несколько тысяч студентов, профессоров, выпускников латвийских вузов – в основном латышей. Они планировали ассимилировать латышский этнос и поэтому тотально уничтожали его интеллигенцию, поддерживаюшую национальное самосознание. Те, кто остался при немцах преподавать в высшей школе, должны были что-то отдать взамен сохранения жизни и известного уровня материального потребления.
Обычно в жертву немецким спецслужбам отдавали своих коллег коммунистов или демократов. Ведь это только кто-то из своих мог настучать в 1944 г. в гестапо на членов «белого» Латвийского центрального совета: профессора Константина Чаксте, политика Бруно Калныньша, дипломата Людвига Сэю, католического епископа Езупа Ранцанса и двух сотен других знаковых фигур латышской интеллигенции. Всех их отправили в концлагерь, большинство потом расстреляли.
Кстати, во время моей учебы в аlma mater не было традиции поминать погибших во время немецкой оккупации преподавателей и студентов. Тогда мне казалось, что это потому, что они были «белыми» латышами. Однако такой традиции нет в Латвийском университете и в настоящее время, после возврата к «белому» латышскому проекту. Была предпринята попытка установить памятник Константину Чаксте в Риге напротив Кабинета министров, но ее успешно заблокировало высшее руководство республики во главе с тогдашним президентом – эмигранткой В. В. Фрейбергой. Ее отчим служил на руководящих должностях в латышском легионе Ваффен СС, и она, видимо, испытывала ненависть ко всему, связанному с антифашистским сопротивлением в Латвии.
В пользу моего предположения о доносах преподавателей университета говорит и то обстоятельство, что в «новое» время именно они активнее всех стали пропагандировать теорию «советской оккупаций».
Преступления эсэсовских легионеров, коллаборационистов и «лесных братьев» в этой теории расцениваются меньшим злом, чем действия «советских оккупантов». Носители тайны беззакония пытаются скрыть факты массового сотрудничества «коричневой» латышской интеллигенции с нацистами.
Впрочем, они скрывают также сам факт существования латышской интеллигенции, которая сражались за «красную» Латвию – Яниса Антона, Иманта Судмалиса, Вилиса Самсонса, Джемса Банковича, Леонида Лейманиса,
