кашу. – Ты просто не думай об овсе как о дерьме. Тут все дело в самовнушении…
– Ой, только не надо опять своей дебильной философией вгружать. Один хрен, о чем ни думай, дерьмо останется дерьмом. И я его жрать не буду!
– Да ладно тебе. Вон на Быка посмотри. Он же хавает, и ничего…
Я кивнул на Цыбина, который ложкой интенсивно загружал овес в свое ненасытное хлебало.
– Быку хоть настоящего дерьма дай – сожрет, – поморщился Антон. – Еще и добавки попросит.
Сережа Цыбин, видимо, уловив, что речь ведут о нем, на какое-то время перестал жевать, посмотрел по сторонам, потом быстро смел ложкой остатки каши и воскликнул:
– Шур, там хавки много?
– До фигища, – ответил дремлющий у плиты Шурович.
Цыбин, по прозвищу Бык, направился к баку за добавкой.
Трошников еще раз с отвращением взглянул на свой ужин и тут же отвернулся.
– Кстати, Звереныш, меня ведь ты меняешь?
– Ну, – ответил я.
– Смотри не опаздывай, а то я, когда меня долго не меняют на посту, становлюсь сердитый. Будет как в том анекдоте: «Стой, стрелять буду!», «Стою!», «Стреляю!»
– Если промахнешься, тогда ты точно до конца службы из санчасти не вылезешь.
Я хрустнул костяшками пальцев.
– Я и так оттуда не вылезаю, – усмехнулся Трошников.
– Да уж, косарь ты у нас известный!
Из коридора раздался вопль Провина:
– Первая смена, строиться!
– Что, уже на пост? – проворчал Трошников, бросив взгляд на наручные часы.
– Я сказал, строиться! – снова пронеслось по караулке.
– Вот разорался, хренов командир… – Антон поднялся из-за стола. – Одно радует, что, несмотря на лычки, жрать Провину придется такое же дерьмо, что и нам. А я б на месте Шуровича ему в тарелку еще и настоящего дерьма всыпал, чтобы он весь караул из сортира не вылезал.
Я не стал напоминать Антону, что не прошло и получаса, как тот пытался сочувствовать нашему гнусному помначкару.
В комнате бодрствующей смены Трошников нырнул в бронежилет, надел кепку, развернув ее козырьком назад, поверх нее напялил каску.
– Витек, помоги, пожалуйста, бронник застегнуть, – попросил он Ладина.
Разводящий подтянул лямки на бронежилете. И вдруг настороженно уставился на лоб Трошникова:
– Офигеть, Антон! Что это у тебя?
– Чего там? – Трошников испуганно провел по лбу ладонью.
– Ты как каску-то надел?
– А что? – Антон быстро сорвал каску с головы, внимательно осмотрел ее.
– Как ты ее надел-то? – усмехнулся Ладин. – У тебя же голова квадратная, а каска – круглая!
– Вот гад! – воскликнул Антон. – Ну все, ты попал!
И они принялись колотить друг друга по бронникам кулаками.
– Первая
