достанем? – роптали смерды. – Обилья который год в житницах нету. Непогодь вон какая все лето, с голоду б зимой не околеть. Что ж ты, княж муж, разбой чинишь средь бела дня? Нету у нас в селе убивца, и покойники те не наши.
– А дуб ваш?
– Дуб наш.
– Колдун либо волхв в селе есть?
– Нету.
– Ну так благодарите своих деревянных богов, что покон русский за волхвование не судит, а только за смертоубийство. И за то еще благодарите, – подумав, добавил вирник, – что зарезаны не княжьи люди. По одеже видать, что не княжьи, а свои собственные. Не то бы полпуда у меня собирали.
Смерды загалдели громче. Вирник, не слушая их, заглянул в вощаницу мятельника и стал вместе с ним высчитывать свою долю от виры – пятую часть. Получалось шестнадцать гривен. Плохо только, что нельзя получить сразу.
Мечник взирал на все с каменным выражением лица, будто его не касалось. Когда смерды чересчур расшумелись, он вынул из резных деревянных ножен меч и положил поперек седла. Стало тише и свободнее вокруг.
Вдруг раздался громкий голос:
– Откуда это видно, что они свои собственные?
Вирник оторвался от расчетов и удивленно оглядел толпу.
– Кто сказал? – спросил он.
Вперед выбрался чернец Григорий.
– Может, они как раз чьи-то собственные?
– Ты откуда взялся, монах?
Вирник хмурил брови и дергал пальцем на шее плоскую широкую гривну с черненым узором, будто она вдруг стала его душить.
– Из монастыря.
– Из намастыря он, – подтвердили смерды.
– И чего тебе надо?
– Я говорю, может, убитые – холопы.
– И чего? – вирник нехорошо усмехался.
– За убийство раба виры не положено. Только владельцу платится его цена – пять гривен.
– И откуда ты такой настырный выискался?
– Из монастыря, – снова объяснил чернец. – Одежда на убитых самая простая, а возле одного из тел я нашел вот это.
Монах протянул ладонь, на которой лежала свинцовая подвесная печать с отверстием для шнура.
– Ну и что? – вирник не притронулся к предмету.
– На ней оттиск с именем митрополита Георгия. Это митрополичья печать.
– Значит, убитые – люди митрополита, – с угрозой произнес вирник. – Все слышали? – обратился он к смердам, внимательно слушавшим весь разговор. – Этот монах говорит, что нужно назначить двойную виру, по восемьдесят гривен за голову. Я с ним согласен. Значит, полпуда серебра на три лета. Запиши, – кивнул он мятельнику.
Смерды заволновались. К монаху угрожающе потянулись руки, схватили, стали рвать рясу и длинные волосы. Кругом кричали.
Мечник без слов раздвинул конем шумящую толпу и мечом плашмя ударил по затылку кого-то из смердов.
Григория
