полюбопытствовал Камбила.
Князь вытащил из подставы перо, покрутил его, потом вернул на место.
– А случилась беда. Трудно поверить. Был здоровый парень, последний. Первых – то болезни, то набеги сгубили. А этот жениться собирался. Уже свадьбу готовили. Поехал на охоту. Погнался за лисой, да спугнул кабаненка. Лошадь-то шарахнулась, а Роман кубарем с нее. А в траве сук. Кто-то срубил деревцо косым ударом. Получилось острие. Оно вошло в спину и уперлось в сердце.
– Да… – вздохнули новгородцы.
– Когда сына не стало, – продолжил князь, – соседи, как голодное зверье, набросились на родителей. Кто кусок земли отхватил, кто стадо угнал… И пошло, пошло…
– Защитник нужон, – сказал Камбила.
– Нужон, – ответил князь и посмотрел на Егора.
Рассказ князя затронул отзывчивое сердце парня. Он не стал раздумывать.
– Я, великий князь, согласен, – промолвил он, приподнимаясь.
Князю ответ понравился. Это было видно по его лицу. И еще князь понял, что этот на вид суровый молодой человек имеет доброе, отзывчивое на боль других сердце. Симеон подошел к нему, положил руку на его плечо и промолвил:
– Так поступают настоящие русские люди! Тебя, боярин, проводит и представит мой дьяк Нестерко. Петра ты знаешь.
Камбила и Егор почувствовали, какую великую честь он оказывает молодому боярину.
– Только что я тебе скажу, Егор: старички весьма преклонного возраста, и голова у них работает по-другому. Они почему-то ждут возвращения… Романа. По-моему, из их памяти выпали похороны. Они мне твердили, что ждут его возвращения. Поэтому… – Князь посмотрел на Егора.
Парень улыбнулся и сказал:
– Я понял, великий князь, мне надо стать… этим Романом.
– Люблю понятливых людей. Будь Романом! – И князь дружески потрепал его по плечу. – А знаешь, это ведь твоя судьба. Они могли приехать или раньше, или позже. Тогда, скорее всего, все было бы по-другому. Но я рад, что получилось так. Дай Бог те счастья.
Симеон Иоаннович был человеком дела. Сказал, что завтра будет крещен Камбила, так и получилось. Крестил сам митрополит Феогност. Это был важный момент. Не факт самого крещения, а то, что великий князь предложил митрополиту это сделать, и тот не отказал. Было известно, что, с тех пор как Феогност отказал князю в венчании, между ними точно пробежала кошка. Князь хорошо понимал владыку, его правоту, но тут, как говорится… сердечное желание оказалось сильнее разумного подхода. И внутренне оба были довольны, понимая, что лед охлаждения дает трещину.
Народу было мало. Симеон, ставший его крестным, нарочно почти никого не стал приглашать, чтобы бояре не подумали об особом отношении князя к пришельцу, что могло вызвать их ненужную ревность. Были Егор, боярин Василий Кочева с сыном Алексеем Босоволоковым, ровесником Камбилы. Не нужно удивляться, что у боярского сына была другая фамилия. Это случалось довольно часто. Так, у Пожарского
