дождались, – с сожалением сказал Пожарэн.
– Интересно, сколько дней мы бродили? – глядя на Пожарэна, спросил Кобылье.
Тот пожал плечами, потом ответил:
– Много. Давай проверим: оставили нам что-нибудь или нет.
В первой же плетенке нашли продукты, в другой – теплую одежду да еще кое-что.
– Не пропадем, – подмигнул Пожарэн.
Весть о том, что два главных искателя чаши погибли, дошла и до Вернера. Она вызвала в нем не жалость, не сочувствие, а досаду. Он считал, что хорошо отстроенный им механизм слежения за действиями этих людей, в случае находки ими этого сокровища, позволял ему без особого труда овладеть им. И тут… на тебе. К срыву с Вольфом добавлялся еще один. Но все это не имело такого значения, как то, что задумал он.
В душе он понимал, что найти легче иголку в стоге сена, чем чашу. Королевские стражники все тут излазили, и неоднократно. А разве у какого-нибудь принца, герцога, графа меньше было желания обладать этим сокровищем.
Вот они погибли, погибнут еще многие. А вряд ли кто ее найдет. Эта идея была нужна ему, чтобы быть единственным, кто может осуществить такую находку. Но все показывает на то, что ее либо нет, а если есть, давно найдена и владелец тщательно хранит эту тайну. Не переворачивать же всю Францию. Ну найдет, привезет, похвалят и… забудут! В лучшем случае вспомнят, когда будут ставить ему крест. А он нашел для себя, может, дороже этой чаши…
Графиня де Буа поразила его своей красотой. Он уже не молод. Походы и битвы ему очертенели. «Не лучше ли мне увезти ее в мой замок, что под Кресброним на берегу Боденского озера. Когда она увидит там окружающую красоту, забудет обо всем. Тем более что помнить-то не о ком будет. Граф погиб. Замок… Да, тут подвел Вольф. Надо будет думать. А пока схожу к ней в гости».
Когда раздался стук в дверь, графиня вздрогнула. Давно в нее никто, кроме служанки, не стучался. А этот стук был совсем другим: властным, повелительным. Не дожидаясь ее приглашения, дверь открылась. На пороге стоял Конрад фон Вернер собственной персоной. Руки его были заняты. Дети, как он вошел, бросились к матери. Он подошел, любезно улыбаясь. Склонившись перед детьми, девочке подал куклу довольно роскошного изготовления, а мальчику – детское рыцарское снаряжение. Те посмотрели на мать: можно ли им брать. Она кивнула: мол, берите. Дети взяли. И послышался детский восторг. Графиня улыбнулась. Но на этом его дарения не закончились. Взяв за тонкие, длинные пальцы ее изящную руку, Вернер надел на нее золотой поручь с изумрудными каменьями. От такого дара у нее расширились глаза.
– Я… я не могу взять такой дорогой подарок.
И сделала попытку снять его с руки. Но Вернер придержал ее:
– Не торопитесь, сеньора. Я ничего взамен не прошу. Поверьте мне, я одинокий человек и сделать кому-либо подарок для меня счастье. Так осчастливьте меня. А я для вас сделаю все, чтобы вы были счастливы. Учтите, сеньора, Бог наградил вас неземной красотой. И берегите ее. Учтите, несчастье быстро может лишить вас этого дара.
Графиня чувствовала себя униженной, растерянной,
