любит, да он ведь далеко и с него не убудет.
– Ты же парень хороший, не похабный и, видать, женщин не знал.
Когда узнала, что Цукану двадцать три года, тихонечко рассмеялась чему-то своему, женскому и стала ласкать так, как не ласкала даже Настена, приговаривая: «Да ты просто большой ребенок, поцелуй меня крепко-крепко…»
Когда Цукан проснулся, Алены рядом не было. Поначалу не мог понять, сон это или явь. Долго лежал, вглядываясь в дощатый потолок. Шумно с притопыванием и похлопыванием ввалились в хату Хабибов и Ягин. Прищепа им тут же доложил про Алену. И пошло-поехало: скромняга, а таку гарну дивчину отхватил. Следом Ягин заявляет, что ночуем сегодня здесь, может быть, и завтра.
Цукан выскочил из боковушки полуодетый со своим: вы что с ума сошли! Ехать нужно. Они смеются в ответ.
– В окно Аркадий посмотри, там метель страшенная. Не переживай, всё будет в порядке. У нас законное оправдание – метель прихватила.
Перед обедом Алена пришла в белом праздничном платочке. Стала звать в гости. Цукану неловко и стыдно. А она тянет за рукав, говорит, я так тебя нахваливала деду с бабкой, они непременно хотят повидаться. Попросил у ребят кусок мыла и соли в узелок. Пошли. На улице крутит снег во все стороны. Метель бушует. Благо, что идти недалеко.
Избешка маленькая, темная. Окна снегом заметены. Подал бабушке соль и мыло, так у нее аж слезы выступили. Дед с головой снежно-белой, с казачьими усами, поджарый, как гончая, спустился с печи, покряхтывая и тяжело вздыхая. Повел разговор про трудные времена, но больше о председателе колхоза, который никому житья не дает. А сам глазами ощупывает, всматривается.
Цукан первую скованность прогнал, разговор поддержал, кое-что про фронт рассказал, про свое отделение водительское. Дед сразу оживился. Ему давно наскучило, а тут человек свежий. Часа два он теребил вопросами. Потом отпустил и напоследок перекрестил в дверях.
Возле хаты, где разместилось отделение, его догнала Алена с веселым говорком: «Ты так понравился, что дед с бабушкой разрешили уйти в гости хоть на всю ночь». Смеется, радостно теребит. В темных сенцах прильнула, ластится. «Странная штука жизнь, – подумал Цукан, – рядом такая красавица, а я как валенок снулый. На сердце кошки скребут и вспоминается Настена».
Когда метель затихла, стали собираться и выезжать. Легко сказать, да трудно выполнить. Село стояло в стороне от основной трассы. К отъезду собрались все «зрители». Уговаривали приехать еще, солдаты конечно же обещали, обнимали женщин, заглядывали друг другу в глаза… А дорогу замело так, что и следов не осталось. Впереди поставили машину с самым сильным двигателем, привязали цепи. Работали дружно. Пробили коридор и пошла первая с разгона. Снегу нагребет по капот и встает. Задний ход, сугроб разгребли и снова с разгона вперед. Подружки, что поехали до большака – веселятся, словно на празднике. Копают снег вместе с водителями и толкают, толкают. Так вот полдня и пробивались к большаку. Простились
