шайтан знает. Одного малого, лет восьми, отпустили… Урядник обязал доложить старейшинам в Ишичали: если наши вожди будут препятствовать выдаче мюридов, что воевали под знаменем Шамиля, – придут Барабанные Шкуры и казаки… Спустят кожу с каждого пятого! В Ишичали путь закрыт. Через своих я знал: вы, по приказу Имама, оставлены у Килятля следить за неверными. И вот я здесь.
– Э-эй, шакалы! – скаля стертые рыжие клыки, прорычал Душа Ножа. Черная весть взвинтила нервы Юсуфа, сердце которого было готово закровоточить от боли и напряжения. Он словно врос ногами в землю, цепко следя за действиями мюридов. Взгляд старика буравил то лицо чиркеевца, то испепелял выбритые затылки мюридов, и точно кричал: «Чего ждете? Есть среди вас мужчины?! Или вам всем в пору юбки надеть и бабьи шальвары до самых пят?!»
– Ай-е! Чего стоим?! – скулы Одноглазого задрожали от ярости. – Дорогу покажешь?
– Э-ээ! Как не покажу! Только коня свежего дайте.
– Дайте ему коня!
Взбешенный урадинец пытался прислушаться к своему внутреннему голосу, игнорируя все увеличивавшиеся нервные подергивания мышц рук, от чего его пальцы корчились, как когти хищника.
– Воллай лазун! Посмотрим! – горячо воскликнул он. Черные соколиные глаза пылали, как угли. – Значит урядник! Ему, – собаке, не жить! Что думаешь? – Маги в упор посмотрел на Али.
– Давай, с глазу на глаз.
Отошли.
– Ты знаешь приказ Имама, брат. Знаешь, чем рискуешь. На что идешь. Разве забыл слова нашего мюршида Гобзало? Без него тут не обойтись. Его мнение…
– У меня свое мнение! – обрубил Магомед. – Я и ты мужчины. У нас тоже есть честь, усы и папахи на головах!
– Не горячись, брат! – Али сын Будуна, вспыхнул очами, с глубоким укором посмотрел на кунака. – А что скажет на твое самоуправство Повелитель Шамиль?
– Умный не спрашивает. Умный сам до всего догадывается. У Имама две руки. Одной он раздает удары плетью, другой – награды. Но наград будет больше, если… не будешь глуп. Или ты трусишь? – в зорком подвижном оке под аркой круто сведенных бровей мелькнула слюдяной искрой насмешка.
– К-кто я?! – Али вспыхнул, как порох, схватился за кинжал. В его разгневанном взгляде стучал и пульсировал вызов.
– Бихьинчи! Вижу, что нет! Тогда зачем заставляешь меня напоминать тебе слова Шамиля: «Кто думает о последствиях, тот не герой». Не так ли, Гула? – Маги бросил взгляд на стоявшего рядом джигита.
Заросший дремучей синей бородой до самых скул, Гулу лишь двинул массивной челюстью, глаза его хищно сузились. Косматая папаха, надвинутая на брови, грозно качнулась вперед.
– Кхэ! Белых собак много – значит, мюридам Имама их придется много резать. Волла-ги! Мы покроем их шкурами наши седла и сошьем сапоги. Иншалла. Едем!
– Алга! Алга!
– Все поедем!! – взорвались гневные крики.
– Братья, медлить нечего! Наши люди в беде!.. – Одноглазый точно камень, метнул в седло свое жилистое тренированное тело.
