я, жалея, что выпить нечего, – у нас не было другого выхода. Из той пещеры мы могли выбраться только так. Мы идём своей судьбой и…
Именно в этот момент мы проехали мимо трупа телохранительницы Ювелира. Тело иронично лежало в двух метрах от железной дороги и в трёх метрах от лаза, куда мы зачем-то попёрлись, вместо того, чтобы… Я обернулся и подумал: «Ну да, вместо того, чтобы пойти в другую сторону, наверх, где находятся вот эти большие ворота наружу, и в них мы сейчас врежемся».
Что-то беспомощно промычав, я стиснул Лири и изо всех сил прижал к кабине, а сам очень вовремя схватился за поручень. Машина Творения заурчала ниже: камень из души погибшей крылатой воительницы засиял изнутри и пошел трещинами. Замки на воротах, массивные петли, да и местами сами створки содрогнулись и раскрошились, сам металл раскалился чуть ли не докрасна, пошел трещинами. А я запоздало понял, почему Лири не могла снять пояс: Машина просто держала её, подавляя волю. Она – специалист по удалённому оперированию материей, телепат, мастер по работе с первородным веществом и рыженькими дурочками.
Вот что имела в виду Лири, вопя про то, что она «берёт всё»: пытавшаяся сбежать Машина, как только мы принесли ей камни, начала тянуть из них энергию, нужную, чтобы двигаться. Я чуть пригладил холодный черный корпус в знак признания и уважения. Касаться Машины Творения – почти то же самое, что возвращаться в настоящий мир. Я выдохнул от облегчения, и мы врезались в ворота. Те распахнулись от удара настежь.
Нас затопила ещё одна волна слепящего света. На этот раз – дневного. В лицо пахнуло свежим ветром и начало совсем по-железнодорожному потряхивать. Уже совсем хорошо.
– Ну вот, мы и выбрались, я… кажется, в порядке. Ты не пострадала? – спросил заботливо я у огранщицы.
Лири мне не ответила, и это как-то приглушенно на фоне пережитого напугало меня, но… всё оказалось в порядке: Лири смотрела на город. На удивительный, красивый город, лежавший вот-вот уже совсем близко к нам внизу, раскинувшийся, как на столе скатерть, среди вышитых гладью линий железных дорог.
Мы ехали по живописной горной дороге, спускающейся в долину, а там, чуть подальше города, разостлалась серым шелком вода. Озеро? Море? Я никогда не видел столько воды в одном месте, я только читал в книжках о том, что столько бывает.
Большой город у моря. Большой, прекрасный город, укрытый нежной дымкой тонкого осеннего дождя и застенчивых розоватых сумерек, пробивающихся через низкие серые облака. Этот тающий вечерний свет… Неужели его нежная вуаль так слепила меня?..
– Лири, но ведь ты говорила, что мы отправляемся прямо в дикие места, что там одни пустоши вокруг, – пробормотал я.
– Да, – согласилась девушка, глядя на ровные линии проспектов, шпили высоких зданий и бляхи площадей, – здесь не может быть города, просто не может быть! Ты что, не понимаешь, где мы находимся?
– Нет,
