указанию отравили озеро. И еще: врач должен быть белым человеком. Гачига убеждены, что болезнь распространили белые, пусть белые и лечат.
– И что вы передали Амабаге?
– Пока ничего. Я связался с президентом. В соседнем кабинете сидят два добровольца, готовых идти в очаг. Военный врач и его помощник – дрессер, оба из племени карамоджо. А врачи, практикующие в столице и Омо, отказались. Я не осуждаю их: риск велик. Теперь, когда у нас есть вакцина, к гачига пойдут эти парни: Мгунгу и Акоре. В конце концов, Амабага заинтересован, чтобы подавить эпидемию.
«А что Амабага сделает с врачами, когда эпидемический очаг будет ликвидирован? Вряд ли ему нужны свидетели», – мрачно подумал я.
– Сколько времени понадобится, чтобы добраться до деревни Кабахингу?
– Часа три-четыре.
– Придется рискнуть, Джозеф. Может быть, риск не так уж и велик. Все-таки я представляю международную организацию…
Торото внимательно посмотрел на меня.
– Покажете ооновский паспорт? Амабаге наплевать, а гачига не умеют читать. У них вообще нет письменности…
– Но вам же нужен белый врач? Тогда не будем терять время, зовите ваших парней.
6
Вечером доктор Торото отвез меня в гостиницу, пообещав заехать утром. Я сел в кресло и только сейчас почувствовал, что устал. Не хотелось стоять, сидеть, пить, есть, двигаться. Усталость заполнила сознание, подсознание и, похоже, восторжествовала на клеточном уровне.
Где-то я читал, что итальянские коллеги причислили к болезням и усталость, включили ее в соответствующую классификацию. Усталость относят даже к «суперболезням», порождению цивилизации. Здоровых людей вообще становится все меньше и меньше. Один ученый утверждал, что сейчас происходит «селекция наоборот». К современной жизни приспосабливаются лишь больные люди, с неуравновешенной психикой. И вообще, скоро мы докатимся до того, что одна половина населения нашей планеты будет лечить другую. Кажется, мысль принадлежит французскому клиницисту Дюссеру.
В распахнутое окно тянуло сыростью. Листья манговых деревьев блестели, словно их покрыли лаком. В такой влажности к утру туфли наверняка обрастут плесенью. Я закрыл окно и включил кондиционер.
Как я не бодрился, рассказ Торото о гачига и проходимце Амабаге подействовал на меня угнетающе. История с Амабагой покажется вымыслом туристу, который судит об Африке по отелям в Найроби и национальным паркам, где можно высунуть руку из окна «лендровера» и похлопать по спине носорога. Африка есть Африка. И тут нужно все тщательно продумать, а не раскисать.
Если в этом отеле за номер дерут как в «Хилтоне», то и обслуживание должно быть соответствующее. Я заказал по телефону кофе, целый кофейник, минеральную воду, натянул спортивные брюки и проделал несколько движений из хатха-йоги, снимающих напряжения. В дверь постучали, когда я посреди комнаты глубокомысленно стоял на голове.
– Войдите!
