руки, он пойдёт по отсекам корабля с откинутой чуть назад головой и прикрытыми слегка глазами.
– Да и моих новых друзей уже пора навестить, – подумал Маккейн, вытащив из колоды карт четыре разномастных карты, положил их в свободный от шайбы карман своих пижамных штанов. После чего он застывает на одном месте, прислушиваясь ко всему вокруг и в особенности к тому, что происходит с другой стороны его дверей каюты. И не услышав ничего такого впечатляющего, что могло бы повлиять на его принятое решение, невзирая ни на что идти лунатить, уже прямиком отправляется на выход.
И хотя расстояние до двери каюты от места, где он принимал это своё беспрекословное к исполнению решение, центра этой самой каюты, совсем ничего, всё же Маккейн успел ощутить влияние на крепость его решения пространственного положения, которое менялось по мере его продвижения к двери. И стоило только Маккейну приблизиться к двери, то он вдруг обнаружил, что сейчас не столь себя уверенно чувствует, как это было три шага назад, там, в центре каюты. Из-за чего он видимо не сразу хватается за ручку каюты, а приникает к ней ухом и с глубокомысленным выражением лица, начинает прислушиваться.
Ну а там вроде как только вначале было шумно, а как только Маккейн таким образом проникся тишиной, то и там затихли. – Странно всё это. – Рассудил про себя Маккейн, почувствовав подвох. – Я затих и там затихли. А если я расшумлюсь, то и там станет шумно что ли? – в возмущении покачав головой, задался вопросом Маккейн, всё же протягивая к ручке двери руку.
Ну а стоило ему только открыть дверь каюты, как тут и началось. Так первое, что выяснилось, то, как оказывается, Маккейн, как в воду смотрел, с этим своим пророчеством. И если он открыл для себя дверь своей каюты, то в тот же миг эта дверь открылась и для тех, кто находился на той стороне двери его каюты. И как итог всему этому открытию, это открытие стало для обоих сторонних участников этого открытия открытием. Правда на этом общее заканчивается, и всё по причине разного подхода участников этого действия ко всему случившемуся, а главное к двери каюты, которая так удачно для Маккейна и так неудачно для господина Коконова открывалась, и открылась… нет, не только наружу, а прямо в лицо и в частности в глаз господина Коконова. В общем, внутреннее содержание, – за него отвечал господин Маккейн, – всегда причинно для внешнего, отражающего собой подследственное – сегодня это Коконов, а завтра на его месте может быть любой, если он проникнется большому уважению к чужой тайне и не сможет совладать со своим любопытством, которое и приведёт его к этой замочной скважине.
– По моему глубокому разумению, – с глубокомысленным видом, через прищур фингала под глазом поглядывая на фигуральных Адамов, ещё не пробовавших запретный плод на глаз, заявит тот же Коконов, этот во всём первопроходец, – замочные скважины на дверях были выдуманы
