ли не все в характеристике человека к межличностным, общественным отношениям, социологизаторскому подходу, которому, по мнению Б. Ф. Ломова, присуща трактовка человека как некоторого сгустка экономики, культуры или социума, начисто лишенного всего биологического, органического, вообще природного[117]. Между тем понятно, что биологические аспекты составляют необходимые условия, в которых разыгрывается драма психической жизни. Соматическое, психофизиологическое здоровье есть широта, постоянство и оптимум[118] этих условий; тогда болезнь есть большее или меньшее их искажение.
Особо отметим психические болезни. Рамки условий при неблагоприятном течении таких болезней настолько суживаются, что образуют как бы сходящийся коридор, воронку. Это накладывает резкие ограничения на свободу психического развития и может создавать впечатление, что биологическое непосредственно продуцирует, производит ту или иную патологию или дефект личности. Однако следует помнить, что сами по себе эти рамки, сколь бы узкими и ограниченными они ни были, не формируют психики, не наполняют ее содержанием и смыслом. Они, повторяем вновь, составляют класс условий, в которых развертывается собственно психологический процесс – процесс формирования аномалий личности.
Такая постановка отнюдь не отводит биологическим особенностям малозначимую роль в аномальном развитии. Напротив, именно ими создаются специфические, особые, искаженные условия, необходимо участвующие в формировании данного вида патологии личности, вне их часто невозможно появление присущих этому виду психопатологических черт, как невозможна и сама психическая болезнь[119].
Поэтому психологическое исследование в этой области должно не просто констатировать те или иные биологические характеристики болезни, но рассматривать всякий процесс психических изменений как протекающий в рамках этих условий[120].
Конечно, для психолога вовсе не обязательно изучение биохимических или анатомических основ болезни (хотя, вероятно, и желательно)[121]. Но совершенно необходимы знание и учет тех условий, которые могут непосредственно влиять на протекание психических процессов. А это прежде всего высшая физиология, которая обеспечивает работу психического аппарата, обусловливая инертность или подвижность, уравновешенность или неустойчивость, силу или слабость нервной системы и другие показатели внутренней нейрофизиологической, психофизиологической организации актов психической деятельности. Поэтому мы обозначили в качестве первого уровня, требующего учета в психологическом анализе, именно уровень психофизиологический, а не уровень, скажем, организма вообще. Организм в свою очередь – сложная, многоуровневая система, в которой далеко не все имеет непосредственное касательство к обеспечению психических процессов. Так, организм может быть болезненно изменен на тонком биохимическом уровне, в
См.:
Здесь, что отметил, наверное, внимательный читатель, мы уже второй раз используем критерии, о которых критически отозвались в начале предыдущей главы. Сначала это был критерий внутреннего равновесия, гомеостазиса; теперь – критерий оптимальности. Однако подчеркнем во избежание недоразумений, что наша критика была направлена не на сами по себе критерии – каждый из них правомерен на своем месте, – а на неадекватность или, по крайней мере, малую эффективность их применения к собственно психологическим уровням человеческого развития, в особенности к уровню личностному. Сейчас же речь идет об организменных системах, к которым вполне применимы критерий внутреннего равновесия и критерий оптимальности. Под последним в данном случае, как уже говорилось, подразумевается такой результат работы рассматриваемых систем, который обеспечивает широту и постоянство диапазона условий функционирования психического аппарата. Критерий оптимальности вообще является безличным, чисто «технологическим» показателем, и в этом плане он применим, по сути, к любому процессу с обязательным, однако, условием четкого понимания того, что именно должен представлять собой данный оптимум, что он должен обеспечивать, чему (обычно вышележащему по уровню) он призван служить.
Понятно, что мы сейчас говорим в основном не о мягких формах, не о пограничных состояниях и расстройствах, а о выраженной патологии – собственно психических болезнях, где биологические условия выступают особенно показательно и жестко. Специально роль психологии в изучении психической болезни будет обсуждаться в главе III.
А. Н. Леонтьев неоднократно подчеркивал, что будущее психологии зависит от способности освоения «межуровневых переходов», которые связывают психологический уровень с биологическим и социальным. Но надо согласиться с М. Г. Ярошевским, что главные результаты этого периода анализа деятельности получены в основном лишь на одном из «переходов» – от социального уровня к психологическому. Другой же важнейший «переход» – от биологических уровней к психологии – остался фактически неразработанным (cм.:
Делая в скобках эту оговорку, как не вспомнить таких корифеев отечественной психологии, как Л. С. Выготский и А. Р. Лурия, которые, будучи уже известными психологами, пошли на учебу (в качестве рядовых студентов!) в медицинский институт, чтобы во всей полноте и последовательности овладеть соответствующими знаниями. В дальнейшем А. Р. Лурия после докторской диссертации по психологии с успехом защитил и докторскую диссертацию по медицине.
