времени, выстраивание смысловых отношений с которым и составляет едва ли не основную задачу работы личности. Ясно также, что чем выше по внутренним иерархическим ступеням располагаются эти отношения, тем сложнее работа (экспедиция) по их осознаванию и осуществлению, хотя бы потому только, что все шире и неопределеннее становится область (контекст) смыслопорождающей (смыслосопровождающей) действительности, все сложнее и опосредствованнее те связи и отношения, из которых завязывается динамическая смысловая система.
Отсюда, в частности, условная персонификация личности как организатора этой «экспедиции», берущего ответственность за готовность (или неготовность) идти всерьез и до конца. Конкретный продукт деятельности в этом плане скорее знак, способ отражения предельного в беспредельном[165].
При анализе творчества (а любая работа, соотнесенная с общим смыслом, – творчество) это становится достаточно ясно. «Ремесло режиссера, – пишет, например, О. Дорман (а вместо „режиссера“ можно подставить „художника“, „писателя“, „педагога“ и т. п.), – состоит в достижении цели – никому другому не видимой и лишь отчасти предвидимой им самим. Ремесло состоит в материализации идеального (а можно сказать, и в одухотворении материального), поэтому сопротивление материала гарантировано. Его не может не быть». Тут, собственно, и начинается работа личности, индивидуальный «сопромат», опыт обнаружения и преодоления пределов. Причем, – как продолжает О. Дорман, – есть и «трагическая сторона в таком упорстве, о которой не догадываются начинающие: оно в какой-то момент ссорит с людьми. Потому что упорство в достижении цели поневоле высокомерно – людям кажется, что ты набиваешь себе цену. Хуже: так начинает казаться тебе самому. Ведь цель эфемерна, призрачна: автор делает то, чего пока нет. Как знать, стоит ли оно того?»[166]
На последнее вопрошание, действительно, далеко не всегда можно ответить уверенно и утвердительно. «Секретный пакет», как упоминалось, субъективно лишь набросок, предвосхищение идеи и замысла, которые требуют расшифровки и оправдания, прохождения через внутреннюю работу сомнений и противоборств. В качестве запускающего, пускового (в дальнейшем контролирующего) механизма здесь часто выступает личная вера и личная (личностная) ответственность, которую нельзя уже переложить на других, на обстоятельства и прочее, несмотря на то, что гарантий правильности собственного выбора нет. Ответственность становится тогда поступком, одной из важнейших ступеней, одним из важнейших условий становления (поступления) и взросления личности, хотя внешне такого рода рост способен оставаться никем или мало кем отмеченным, более того – часто отрицаемым и порицаемым[167].
Если вспомнить шекспировскую метафору, согласно которой весь мир театр, а люди – мужчины и женщины – в нем актеры, то со стороны внешнего наблюдателя ход и развязка происходящего с очевидностью определяется прежде всего не персонажами последних рядов, не массовкой,
Впрочем, оба эпитета – «предельное» и «беспредельное» – требуют здесь оговорки, поскольку грань между ними в чисто психологическом аспекте восприятия крайне зыбка. Философ может вполне удовольствоваться упоминанием о трансценденции, трансцендировании границ, но как быть психологу, для которого искома не абстрактная категория, пусть и вполне сносно означающая явление, но само это явление, его живой резонанс в психологическом, личностном бытии конкретного человека? Правильнее было бы говорить о беспредельности предельного и предельности беспредельного как отражении антиномической природы человека, психологически оборачивающейся готовностью, жаждой выбора и осуществления надпредельных (а психика, ее возможности – один из главных пределов), «надситуативных» (термин В. А. Петровского) целей.
См.: Совершенно секретно. 2013. № 5.
В этом столь частая коллизия родителей и детей, в особенности подростков, юношей, молодых людей. Некоторые родители уверены, что они точно знают суть и назначение выросшего дитяти, и потому активно (иногда агрессивно, манипулятивно) направляют его жизнь по ими разработанным маршрутам. В роли знатока чужой судьбы могут выступать и жена в отношении мужа (и ровно наоборот), и начальник по отношению к подчиненному, и приятель по отношению к приятелю, и учитель по отношению к ученику, и т. п. Не будем отрицать возможность успеха и, в известном случае, необходимости такого водительства, но сколь же много видим мы вокруг неудач, отклонений, поломанных жизней! Так что – по крайней мере – призовем к уважению и осторожности в суждениях и действиях относительно тайны назначения каждого из нас.
